Николай Ефимович Кручи́на (14 мая 1928 года , село Хабары , Сибирский край - 26 августа 1991 года , г. Москва) - советский партийный деятель. Член партии с 1949 года, член ЦРК КПСС (1966-71), член ЦК КПСС с 1976 (канд. с 1971). Депутат Совета Союза Верховного совета СССР (1966-89) от Алтайского края. Народный депутат СССР с 1989. Герой Социалистического Труда (1973).

Биография

Был направлен, в качестве партийного агитатора участником событий в Венгрии 1956 года , за что отмечен орденом Боевого Красного Знамени (1957).

В 1959-1962 гг. - завотделом сельской молодёжи ЦК ВЛКСМ .

С 1965 года - первый секретарь Целиноградского обкома КП Казахстана .

В 1978-1983 гг. - первый заместитель заведующего Сельскохозяйственным отделом ЦК КПСС В. А. Карлова .

ГКЧП. Гибель

Свою встречу с ним 23 августа 1991 года , после окончания путча ГКЧП , при закрытии комплекса зданий ЦК КПСС , описал в своих воспоминаниях Евгений Савостьянов , а 26 августа Н. Кручина выбросился с балкона своей квартиры на пятом этаже (дом № 13 по Плотникову переулку , недалеко от Арбата) и разбился насмерть. Тело было обнаружено рано утром недалеко от подъезда, «первый же осмотр тела и кабинета покойного показал, что он решил добровольно уйти из жизни » .

Были почти сразу обнаружены и две предсмертные записки Кручины, одна из них находилась в квартире, другая, более подробная - при умершем, её обнаружили при осмотре тела в больнице: «Я не предатель и не заговорщик, - писал Кручина, - но я боюсь…», он заявлял также о своей преданности Горбачёву, что его совесть чиста, и он просит сообщить об этом народу .

Награды

• звезда Героя Социалистического Труда (1973)
• 2 ордена Ленина (10.12.1973; 13.05.1988)
• 2 ордена «Знак Почёта »

См. также

Напишите отзыв о статье "Кручина, Николай Ефимович"

Ссылки

• (недоступная ссылка) Проверено 20 августа 2013.
• . Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898-1991. Проверено 20 августа 2013. .
• «» (из цикла «Кремлёвские похороны», НТВ)
• (недоступная ссылка) Проверено 20 августа 2013.

Примечания

Отрывок, характеризующий Кручина, Николай Ефимович

Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.

Продолжаем тему, над которой ещё размышлять и размышлять. Дело не только в том, что загадочными остаются - четверть века спустя! - многие обстоятельства смерти этих людей, погибших тогда один за другим, а правда и ясность здесь, конечно, очень нужны. Но суть также в том, КАКИЕ это люди. По нравственным, гражданским своим качествам, по достоинствам коммунистов, о чём новым поколениям следует знать. К тому же, насколько я понимаю, достоинства их в жизни сказались и на смерти каждого. Иногда с грустью говорят, что пуля выбирает лучших, и вот тут, похоже, как раз подобный был выбор…

Николай Ефимович Кручина. Трагическая судьба этого человека стала одним из горестных знамений того самого «чёрного августа-91». Известно, что 22-го погиб вместе с женой член ГКЧП, министр внутренних дел СССР Борис Карлович Пуго, о котором недавно я рассказал в «Правде» (см. №91). Через два дня, 24 августа, крайне странно погибает Маршал и Герой Советского Союза Сергей Фёдорович Ахромеев, поддержавший ГКЧП. Официальная версия - самоубийство. Но мало кто верит в это до сих пор, и в своём очерке «Тайна смерти маршала Ахромеева», выдержавшем уже несколько изданий, я постарался доказать, что у неверящих есть для того серьёзные основания.

Смерть Кручины, который последние восемь лет жизни работал на должности управляющего делами ЦК КПСС, произошла 26 августа 1991 года и тоже, фактически сразу, была названа самоубийством.

Сообщения последовали такие: Н.Е. Кручина выбросился с балкона своей квартиры на пятом этаже в доме №13 по Плотникову переулку. Тело было обнаружено рано утром недалеко от подъезда. И якобы «первый же осмотр тела и кабинета покойного показал, что он решил добровольно уйти из жизни».

Однако у многих остаются на сей счёт большие сомнения. Это сильно отразилось на страницах замечательной книги «Николай Кручина в воспоминаниях товарищей, друзей и близких», которая вышла три года назад и к которой далее мы ещё не раз обратимся. Да и в Интернете приводится, например, высказывание «близкого тогда к нему» Виктора Мироненко (был первым секретарём ЦК ВЛКСМ): «Его то ли из окна выбросили, то ли он сам выбросился».

Интернетный текст также напоминает, что вскоре подобным же образом покончил с собой предшественник Кручины по последней должности 81-летний Г.С. Павлов. Известно это стало уже тогда и, конечно, заставило задуматься. А он-то с чего? Вроде бы пенсионер, к делам ЦК давно не причастен. Или как-то всё же та должность отозвалась?

Прибавлю для раздумий и такой, менее известный факт. Через некоторое время после Кручины, кроме Павлова, покончил с собой (или якобы покончил с собой?) заместитель заведующего Международным отделом ЦК КПСС

Д.А. Лисоволик. На первый взгляд, у него с Кручиной, Павловым и вообще со сферой деятельности Управления делами ЦК никакой связи по служебным обязанностям не было. Но одно слово настораживает: финансы.

Управление делами, отвечая за многоплановую хозяйственную деятельность партии, занималось, по нынешнему выражению, и её финансовыми потоками. А тот заместитель заведующего Международным отделом ведал вопросами, связанными с финансовой помощью некоторым братским компартиям.

Вот я и говорю про финансы, про деньги. Вы представьте, в тех условиях горбачёвско-ельцинского развала партии и страны, среди развернувшейся вакханалии хищников, рвущихся к власти и жаждущих захватить в свой карман всё и вся, разве для них не реально желание устранить кого-то из тех, кто может этому помешать?

Давайте сейчас оттолкнёмся от этого вопроса, чтобы дальше, минуя тьму рокового августа 1991 года, вспомнить светлого человека и попытаться лучше понять, ради чего он жил и кому в конце концов стал поперёк неправедного пути.

Откуда пришёл на вершину власти

Светлый человек - это написалось у меня не случайно. Почти все, с кем я говорил о нём, именно так его называли. И книга воспоминаний, про которую выше сказал, буквально лучится удивительным светом, дышит редкостным душевным теплом. Таким он был и такие чувства вызывал у людей, с которыми работал или общался. Огромное спасибо инициаторам и участникам этого издания!

Я думаю, у большинства нынешней молодёжи крайне извращённое или очень смутное представление о том, что такое была КПСС - Коммунистическая партия Советского Союза, а особенно о тех, кто ею руководил. Кручина 25 лет входил в руководящие органы партии - сперва в её Центральную ревизионную комиссию и затем в Центральный Комитет. Он был на разных ответственных партийных постах и наконец возглавил важное подразделение в аппарате самого ЦК. Словом, это и есть один из руководителей великой партии трудового народа на определённом этапе её деятельности.

А откуда и как пришёл он на эту вершину? Надо назвать сперва село Ново-Покровка в теперешнем Алтайском крае, где в 1928 году Коля Кручина родился, и деревню Чикилёвка Ростовской области, где протекли в основном его детство и ранняя юность. Родители оба украинских корней: отец - харьковский, мать - полтавская. Малыми детьми попавшие в Сибирь с волной крестьян-переселенцев, они, став супругами, перебрались в середине 1930-х вместе со всем своим семейством - двое сыновей и две дочери - поближе к родственникам, на Донщину.

Начальная школа - у себя в деревне, а потом пришлось ходить на учёбу в райцентр. Вот здесь-то, по дороге на занятия и обратно, подружился со своей будущей женой - спутницей на сорок с лишним лет жизни. Как вспоминает она, Зоя Ивановна, произошло это в 1940 году. «А в чувствах друг к другу признались в великий праздник - День Победы: 9 Мая 1945-го…»

Между этими годами - война. Погибли отцы Коли и Зои. Погиб старший Зоин брат Иван, а Колин брат, тоже Иван и тоже воевавший, к счастью, вернулся. Среди неизгладимых воспоминаний о фашистской оккупации, которую довелось перенести, было у Николая Кручины такое: молодой белокурый немец, смеясь, целится из винтовки в них, деревенскую детвору…

Конечно же, это поколение «детей войны», сполна перенёсшее все её ужасы и ни с чем несравнимое счастье Победы, хотело быть достойным своих отцов и старших братьев, отстоявших Советскую Родину в неслыханных испытаниях. Ребята рано взрослели, неодолимой была их тяга к учёбе и общественно необходимому труду, большинство готово было переносить (и переносило!) любые невзгоды.

А ещё об одной очень важной черте поколения верно высказался в книге воспоминаний о Николае Кручине его ближайший многолетний друг Николай Цыганник: «В те годы мы безраздельно поддерживали идеологические и практические установки партии на строительство государства нового, социалистического типа. Подавляющая часть молодёжи (за редким исключением: «в семье не без урода») стремилась быть с комсомолом, с партией. Это было нашим жизненным кредо, а никак не инструментом для достижения каких-то карьерных целей, о чём бесконечно талдычат ныне так называемые «демократы», пытаясь извратить правду истории в угоду своим продажным целям».

Закалял и растил комсомол

У них, Николая Кручины и Николая Цыганника, дружба «до последнего часа» началась с комсомола. Как у многих, очень многих. Обоих, можно сказать, комсомол выбрал. Кручина стал секретарём комитета комсомола ещё в школе, а затем в сельхозинституте, куда поступил по призванию. Цыганник тоже рано вступил на комсомольскую стезю.

Отмечу, кстати, интересные совпадения. Оба друга мало того, что ровесники - ещё и Николаи Ефимовичи. И жёны у них Зои. Так вот, когда в 1954-м из-за стихийных хрущёвских «преобразований» на базе некоторых районов Ростовской, Воронежской и Сталинградской областей временно появилась Каменская область с центром в городе Шахты, Кручину вскоре избрали здесь первым секретарём обкома комсомола, а Цыганника - вторым.

Пройдёт не так уж много лет, меньше десяти, и они встретятся на партийной работе во вновь образованном Целинном крае. В 1963 году Кручину изберут секретарём Целинного крайкома партии по сельскому хозяйству, Цыганник же заведует отделом в этом крайкоме. Они снова рядом!

Понятно, что географически это случайность, опять-таки просто совпадение. Однако совсем не случайностью было выдвижение лучших с комсомольской работы на партийную: тех, кто доверие делами оправдал. Ныне часто говорится про «социальные лифты»: дескать, нужны они, чтобы таланты «из низов» могли всё-таки подниматься «в элиту». Читая книгу о Кручине, встретил я мнение более молодых товарищей, что «ведь именно комсомол 50-60-х и был тем социальным лифтом, позволявшим толковым ребятам из разрушенных деревень и посёлков, потерявшим на войне отцов, делать без «подпорок» крутую и быструю карьеру (правда, слово это было не в ходу)».

Что сказать? Комсомол, бесспорно, поднимал толковых и способных. Только вот говорить, что и был он «тем социальным лифтом», по-моему, как-то неточно. Потому что поднимал людей не только он, а вся советская социалистическая система. Государственная, общественная. И не было ничего удивительного, что в высших эшелонах руководства страны появлялись, скажем, сын первого секретаря Рижского горкома партии Борис Пуго, о котором недавно я писал, и «сын конюха» Николай Кручина, как иногда называл он себя в кругу родных и близких.

А комсомольскую закалку, как и Пуго, прошёл отменную. В том же Каменском обкоме ВЛКСМ, по воспоминаниям его друга Цыганника, задачи приходилось решать весьма серьёзные. С одной стороны - наращивание угледобычи (сам центр области, город Шахты, об этом говорит), а с другой - обширные поля и пойма реки Дон были хорошей основой для интенсивного сельскохозяйственного производства.

Агроному по специальности да к тому же крестьянскому сыну, с детства познавшему нелёгкий хлеборобский труд, дела в поле и на фермах были, конечно, ближе, почему вскоре и возглавит Кручина отдел сельской молодёжи ЦК ВЛКСМ. Но комсомол области шефствовал, например, и над строительством крупнейшей в Донецком бассейне шахты «Гуковская», так что надо было вплотную заниматься проблемами не только на земле, но и под землёй.

Цыганник свидетельствует: «Небольшой аппарат обкома комсомола представлял собою сплочённый коллектив, работавший с душой и не покладая рук, а стержнем всей команды был Николай Кручина». Однако до чего же горько сегодня читать о развале той самой «Гуковской», за ускоренный ввод которой боролся комсомол 50-х годов ХХ века!..

Хлеб и труд на земле стали его призванием

Уже тогда Кручину начали привлекать и на острейшие партийные задания. Одно из них - участие в отряде партийных агитаторов, направленных в охваченную контрреволюцией Венгрию. Проявил себя и смелым, и умеющим убеждать. Вернулся с орденом.

И сразу - в штаб ЦК ВЛКСМ по организации VI Всемирного фестиваля молодёжи и студентов в Москве, который стал ярчайшим событием того времени. Делегации на этот грандиозный праздник юности съехались в советскую столицу из более 130 стран, и, я думаю, отрадно было Николаю сознавать, что он тоже внёс вклад в такое большое дело.

Наверное, Венгрия и фестиваль вполне могли направить дальнейшую деятельность молодого многообещающего комсомольского работника в международное русло. Но, прослеживая нить жизни этого человека, видишь: он своё призвание постоянно чувствовал и старался о нём не забывать. Хорошо, что понимали это и учитывали те, кто определял, чем заниматься Николаю Кручине на поручаемых ему комсомольских и партийных постах.

А призванием этим был для потомственного хлебороба труд на земле. С алтайских и донских просторов ещё мальчишкой впитал живящее дыхание полей и познал цену хлеба, который уж воистину для знающих эту цену всему голова.

Два характерных момента. Когда возглавит он обком партии на казахстанской целине, доведётся ему не раз встречать после возвращения из дальних полётов наших космонавтов. И самым подходящим подарком при встрече дорогих гостей считал свежий хлебный каравай, который он лично украшал, словно венком, пшеничными колосьями.

А второй момент вспоминают его сыновья: «За газетными лозунгами с упоминанием сотен миллионов пудов (в таких единицах любили подавать информацию для Л.И. Брежнева - «Есть казахстанский миллиард!») для нас всегда стояла полная гордости фраза отца: «Знаешь, что в стране каждая третья буханка на столе - из целинного зерна? Вот так!»

Имел право напомнить это при случае. Но ведь к такому надо прийти, этого нужно было добиться. Легко ли? Он-то знал…

В командармы целины

Нет ни малейшего преувеличения в том, как говорилось и писалось тогда: целинная эпопея. В подлинном смысле слова эпический масштаб работ, которые развернулись на гигантских просторах целинных и залежных земель Казахстана, Сибири, Урала и других регионов России в середине прошлого века, потрясает и сегодня.

Разумеется, как и о любом периоде советской истории, по поводу необходимости освоения целины и всего, что с этим связано, за последние три десятка антисоветских лет посеяна масса сомнений - от обоснованных в чём-то до просто абсурдных и нелепых. Оставим их для дальнейших споров историкам, однако сама история сослагательного наклонения не имеет. Великий трудовой подвиг советского народа состоялся. Остро необходимый послевоенной стране хлеб стали давать 42 миллиона гектаров вновь засеянных земель (а вот в буржуазной России, заметим, столько же полей оказались брошенными и заросли бурьяном).

Чтобы совершить народный подвиг, требуются организаторы соответствующего масштаба. Вот одним из них, командармов целины, причём выдающимся, и стал Николай Ефимович Кручина.

Выдающимся назвать его есть множество оснований. Главные - в результатах труда людей, которыми он руководил. Но и такой показатель, безусловно, кстати: в 1973 году первому секретарю Целиноградского обкома партии Н.Е. Кручине было присвоено звание Героя Социалистического Труда. Надо знать, что партийным работникам на уровне секретарей обкомов высочайшее это звание присваивалось крайне редко. Можно даже сказать, в исключительных случаях. Так о чём-то сей факт говорит?

У меня такое впечатление, что вся предыдущая его жизнь была подступом к звёздному целинному часу - продолжительностью… в пятнадцать лет! И он словно ждал этого и готовился к этому. И его готовили.

С должности первого секретаря Смоленского обкома комсомола - заведующим отделом сельской молодёжи в ЦК ВЛКСМ. Отсюда - инструктором Сельскохозяйственного отдела ЦК КПСС. На обоих этих местах работа недолгая, но, я бы сказал, необходимая: обретался масштаб видения проблем в дорогой его сердцу отрасли. И вот…

Что такое Целинный край? Северная часть Казахстана, состоявшая из пяти областей - Акмолинской (впоследствии переименованной в Целиноградскую), Кустанайской, Кокчетавской, Павлодарской и Северо-Казахстанской. Огромная территория, где ему предстояло выстраивать аграрную политику и налаживать массу каждодневных дел на селе.

Невозможно даже бегло перечислить бескрайний круг проблем, за решение которых он отвечал. Один из его соратников того времени вспоминает: «В качестве главных целей предусматривались не только распашка новых земель, но и улучшение их использования: введение системы севооборотов, коренное улучшение естественных кормовых угодий, подбор высокоурожайных засухоустойчивых культур, рациональное использование минеральных и органических удобрений, создание лесозащитных полос и др. Особое значение придавалось защите почв от ветровой эрозии на основе внедрения безотвальной обработки земли. В регионе в короткие сроки были построены новые заводы по производству плоскорезов и глубококопателей».

Это сугубо деловым языком пишет специалист, не заботящийся о красотах стиля. Но суть-то наиважнейшая! Ему, Анатолию Шутькову, сразу же поручил Кручина в крайкоме вести работу по развитию научно-технического прогресса, а особенно - по становлению Научно-исследовательского института зернового хозяйства, созданного на базе Шортандинской опытной сельскохозяйственной станции. Теперь это крупнейший научный центр Казахстана, имеющий мировую известность.

В общем, лгут нынче, когда утверждают, будто при освоении целины не обращалось внимания на науку. В горячке самого первого периода где-то, наверное, это бывало, но Кручина, как я понимаю, просто не мыслил своей работы без опоры на учёных. Многих знал лично, обращался к ним за советами постоянно. Так было и в Целинном крайкоме, и потом, когда стал он первым секретарём Целиноградского обкома партии.

Сколько же людей было у него в памяти и в сердце!

Впрочем, если уж о тех, кого по жизни и по делам Николай Ефимович знал и помнил, то они, пожалуй, бесчисленны. И помогала ему в работе поистине феноменальная память. Сошлюсь на жену, на Зою Ивановну:

«Он помнил невероятное количество событий, данных, сведений, телефонных номеров, а главное, держал в голове фамилии и имена огромного числа людей - от друзей времён комсомольской юности до механизаторов далёких целинных совхозов. Казалось, каждая встреча с человеком навсегда оставалась в его памяти. Даже если глубокой ночью Колю будил телефонный звонок, он сразу обращался к человеку по имени-отчеству: «Здравствуйте, Танирберген Жолмагамбетович!»; «Доброе утро, Николай Трифонович!»; «Оразбек Султанович, как здоровье Бану Шаяхметовны?..»

К месту напомнить: край и область, где он работал, входили в Казахскую ССР, но целинная эпопея стала интернациональной - делом всей Советской страны. Достаточно сказать, что в самом её начале более миллиона комсомольцев и молодёжи Москвы, Ленинграда, всех союзных республик обратились с просьбой направить их в районы целины и полмиллиона получили комсомольские путёвки. А в Целиноградской области, например, жили и дружно трудились люди больше ста национальностей…

Но хочется мне ещё обратиться к воспоминаниям жены Николая Ефимовича, чтобы глазами самого близкого ему человека вы увидели труд коммуниста - партийного работника на целине:

«Пятнадцать лет прожили мы в Казахстане. Это было время, когда Коля и его соратники работали практически без выходных, забывая подчас и об отпусках. Было всё… Проблемы с летними засухами, защита от пыльных бурь, леденящие казахстанские морозы, многодневные бураны и особенно - период уборки хлеба, когда в короткие сроки надо было организовать работу тысяч людей на миллионах гектаров целинных полей… Какую же нагрузку брал на себя Коля! Работа днями и ночами, поездки по полям, сотни километров по степи на машине каждый день… Из таких поездок он всегда возвращался весь в пыли, загоревший до черноты. Но он очень любил эти командировки, потому что они помогали увидеть всё не по докладам, а своими глазами и, по его собственным словам, «поговорить с людьми». Помню его рассказы о беседах со стариками-аксакалами, о споре с приезжим механизатором с Украины, который закончился тем, что Коля, сев за штурвал комбайна, сам показал, как убирают хлеб на целине…»

И вот представьте: от такой беспокойной и трудной жизни ему несколько раз предлагали переехать в Москву, но он всё отшучивался: «Доработаю ещё одну пятилетку - тогда посмотрим». И пятилетки шли одна за другой. Крепко держала его целина!

А в Москве тем временем росли и учились сыновья - радость Николая и Зои. Оба они, Женя и Сергей, окончили школу с золотыми медалями. Оба поступили в лучшие вузы страны - в МГУ и Московский физико-технический. Защитили диссертации, стали учёными: биолог и физик. Отец ими гордился, а для них «батя» был образцом лучших человеческих качеств.

Конечно, не только для них. Книга воспоминаний, о которой я выше говорил, великолепное тому свидетельство. По искренности, сердечности, теплоте нечасто читаешь такое. А ведь отзываются так о человеке потому, что у него было сердечное тепло для многих. И как же, думаю я, удавалось ему на высоких руководящих должностях сочетать это с необходимой по рангу строгой требовательностью? Выходит - удавалось.

Понадобился особо честный человек, но…

В Москву его всё же перевели, в 1978 году. Говорят, сам Брежнев распорядился: укрепляли руководство Сельскохозяйственным отделом ЦК. И это бы ещё ладно: родная ему сфера, где можно опыт с пользой применить. Сложнее, на мой взгляд, оказалось со следующим назначением - в 1983-м, уже при Андропове.

Почему управляющий делами? Это ведь ничего общего с тем, чем занимался он до сих пор.

Объяснение для себя находил я лишь одно. И его же высказал мне при нашей встрече Виктор Максимович Мишин, бывший у Кручины первым заместителем в Управлении делами ЦК КПСС. Он сказал:

Главное в том, что Николай Ефимович был гиперчестный человек. И гиперщепетильный, когда возникали хоть какие-то намёки на желание должной щепетильностью пренебречь.

Вот и я думал, зная про исключительную честность Кручины, что на должность, связанную с финансами и материальной собственностью партии, Андропов мог определить его, ориентируясь именно на это.

Да, партии тогда нужна была высшая честность во всём, без каких бы то ни было коррупционных или прочих послаблений. А у себя-то в хозяйстве - прежде всего. Однако время вместе с начавшейся вскоре «перестройкой» стало быстро меняться.

Представляю, насколько чуждыми Кручине были возникшие тенденции «коммерциализации» в связи с внедрением «рыночных отношений». Тот же Мишин, продолжая тему крайней щепетильности своего начальника в финансовых вопросах, рассказал, как сопротивлялся он предложениям перевести часть денежных средств партии в коммерческие банки. Госбанк процентов не платил. А Николай Ефимович опасался, что партию могут обвинить в ростовщичестве.

Конечно, помню! А в воспоминаниях Ивана Зарубина, работавшего до 1990 года управляющим делами Совета Министров РСФСР, прочитал вот что на эту тему:

«Однажды позвонил мне Николай Ефимович и попросил прислать ему меню нашей столовой. Я был крайне удивлён и спросил, для чего ему это понадобилось. Он с горечью ответил, что «разоблачители» каждый день ходят по зданию ЦК, выискивают компромат: какие на полу дорожки в коридорах, какое мыло и бумага в туалетах и т.д. Добрались и до столовой: считают, что «мы зажрались: в меню три первых блюда, четыре - вторых и четыре закуски - это недопустимо!» Я, конечно же, направил ему меню столовой Совмина России, в нём было четыре первых блюда, пять вторых и пять закусок. Познакомившись с меню, он позвонил мне и не без иронии сказал: «И вас ещё не расстреляли?» Да, на этом этапе им был нужен не Совмин России, а ЦК КПСС!»

Так завершил Иван Иванович Зарубин смешной и одновременно горький сюжет. Хотя чем дальше, тем больше становилось не до смеха. После прихода Ельцина к рулю в России, как выразился Зарубин, он решил из аппарата нового российского правительства уйти. Стал работать в только что созданном Научно-промышленном союзе СССР. Этой общественной организации Управление делами ЦК КПСС решило передать в аренду для служебных надобностей одну из своих дач. И что же?

«Для подготовки договора аренды потребовались какие-то уточнения, и я поехал ещё раз на этот объект. Но в проходной вооружённая охрана, которой до этого там не было, меня не пропустила, а на вопрос, кого она представляет, ответили: «Нам запрещено что-либо сообщать». Выяснилось, что дачу оприходовал «главный демократ Москвы» Гавриил Попов. Говорят, он до сих пор там обитает…»

Рассказав о встрече с Николаем Ефимовичем после такого эпизода, Зарубин не мог не отметить главное - состояние своего товарища по партии: «Чувствовалось, что он испытывает глубочайшую неловкость и какое-то душевное потрясение не только от этого факта, а и в целом от той анархии, варварства, которые воцарились в стране. Это было понятное состояние честного человека».

Вот она, суть - столкновение кристальной честности с разгулом криминальной корысти, распространявшейся всё шире и глубже. Проникавшей уже и в поры самой партии, чего раньше представить себе было невозможно. А с кого всё начиналось? Ясно же, с первого лица, с того, кто провозгласил «перестройку».

В книге воспоминаний о Кручине есть всяческие штрихи на сей счёт. По службе он был близок к Горбачёву и, как следует из наблюдений коллег, верность ему старался соблюдать. Но как тот к нему относился?

«Кому была выгодна смерть Николая Ефимовича, не знаю, - размышляет немало проработавший с Кручиной в Управлении делами ЦК Николай Капанец. - Знал он, конечно, много. Именно при Горбачёве были введены в практику поездки с супругой не только с визитами за рубеж, но и по стране. Николай Ефимович отвечал и за «вторую программу», то есть Раисы Максимовны. О ней или хорошо или ничего. Придерживаюсь второго. Однако все знали о безволии Горбачёва и любви Раисы Максимовны «порулить», вплоть до кадровых вопросов, а также о любви её к красивым заграничным тряпкам и драгоценностям. Знаю об этом не понаслышке, а от лиц, входивших в группу сопровождения. Знаю, что случались и казусы: «А у меня больше нет денег. Решите как-то этот вопрос».

Выскажу от себя предположение: подобные «казусы» могли быть лишь мелочью в сравнении с чем-то гораздо более серьёзным, что неожиданно стало крутым испытанием неподкупной совести этого человека. Совести, которой никогда он не поступался…

Пусть продолжится поиск правды

И всё-таки тот самый остающийся до сего времени вопрос: самоубийство или убийство?

В беседах со многими людьми, которые у меня состоялись, и на страницах внимательно прочитанной книги воспоминаний мнения разделились. От абсолютной уверенности, что его убили, до столь же категорического неприятия этого. Впрочем, как я заметил, немало таких, которые пребывают в тяжких сомнениях, не смея окончательно склониться в какую-то сторону.

Наверное, один из самых последних разговоров вечером перед гибелью состоялся у Николая Ефимовича с упоминавшимся Виктором Мишиным - первым заместителем управляющего делами ЦК КПСС, или, точнее, теперь бывшим первым заместителем, поскольку Компартия фактически была уже запрещена. В зданиях Центрального Комитета и вокруг них несколько дней подряд творился настоящий шабаш. Вот и когда 23 августа «в организованном порядке» работники ЦК покидали эти здания, проходя сквозь плотную массу нетрезвой толпы, она улюлюкала в пьяном угаре, а выходящих старались ударить или хотя бы пнуть.

Нескольким из моих собеседников запомнился в те минуты Кручина. Протискиваясь вперёд, он крепко прижимал к груди папку с какими-то документами. Спасал от погромщиков! Впоследствии не одна такая папка, спасённая им, будет изъята следствием на квартире Николая Ефимовича. Но все ли они после его гибели сохранились? Каждый ли документ?..

Было ведь ещё и вот что. Рой Медведев в своих заметках описал одну из «экскурсий», которые проводились тогда в комплексе зданий ЦК КПСС на Старой площади для корреспондентов, отечественных и западных. Им показали и кабинет Н.Е. Кручины. «При этом журналистка из еженедельника «Союз» Ирина Краснопольская, - свидетельствует историк, - уселась в кресло управляющего делами и потребовала от сопровождающего её фотокорреспондента запечатлеть этот момент. Журналистка покопалась в ящиках письменного стола Кручины, перелистала его календарь с пометками, осмотрела комнату отдыха. Даже работники комендатуры здания, сопровождавшие «экскурсантов», были шокированы».

В помещение ЦК Кручине и Мишину, по договорённости с новыми властями, потом удалось на какое-то время вернуться. Надо же было, например, позаботиться о выдаче зарплаты и трудовых книжек сотрудникам, которых буквально вышвырнули на улицу.

Предстояло решать какие-то вопросы и с «победителями», - рассказывает Виктор Максимович. - Конечно, это слово, как и «демократы», я предпочитаю видеть в данном контексте в кавычках. Ведь настоящие победители не ведут себя на своей земле, как завоеватели. А тут разгуливали по нашим коридорам и кабинетам агрессивные и не слишком трезвые люди, называвшие себя членами союза «Живое кольцо». Где, кстати, сейчас это «Живое кольцо», которое растаскивало телефонные аппараты, компьютеры, пишущие машинки - всё, что под руки попадало? Оскорбляли женщин и ветеранов, как самая заурядная шпана. Без омерзения вспоминать о том бандитизме невозможно…

А как вёл себя Николай Ефимович в последний вечер?

Спокойно, с поразительной выдержкой. Правда, он очень ждал звонка от Горбачёва, который ему так и не позвонил. Да чему удивляться… Но наш последний разговор был вполне деловой: планировали, чем займёмся на следующий день. В общем, вечером в воскресенье ничто не предвещало того, о чём я узнаю утром.

Почему же тогда не допускает Мишин, что это было убийство? А вот почему: остались две предсмертные записки, и он не может поверить, чтобы кто-то любыми угрозами сумел заставить Кручину их написать. Только сам, по своей воле. Но я ставлю вопрос, как и в случае с Ахромеевым: не заставили бы, даже если это были реальные угрозы жизни его жены и детей?

Считаю, что такое могло быть вполне. Давайте сопоставим. В разговоре с Мишиным на исходе дня он спокоен, выдержан и «ничто не предвещало». А вот показание на следствии охранника, дежурившего возле дома, где Николай Ефимович жил: «В воскресенье, 25 августа, Кручина возвратился домой в 21.30. Обычно он человек приветливый, всегда здоровается. В этот же раз был какой-то чудной. Я находился у входа в дом, когда подъехала его машина. Он вышел из машины, не поздоровался, ни на что не реагировал, поднялся к себе. Чувствовалось, что он чем-то расстроен. С утра вышел один человек, а возвратился совсем другой…»

Что же произошло, причём, наверное, за полтора-два часа до этого? Прощаясь с Мишиным, он был, что называется, в порядке - и вдруг… Какая же встреча произошла и с кем? Кто его так напугал своими угрозами (не ему - семье!), кто продиктовал возможный вариант прощальных записок?

В записках этих на каких-то клочках бумаги расшатанным почерком сказано: я, дескать, не преступник и заговорщик, но я трус. И ещё - просьба сообщить об этом советскому народу.

Но вот два мнения людей, хорошо знавших его.

Первое: «Это не стиль Николая Ефимовича, ему чужды были высокопарные фразы и он никогда не переоценивал значение своей личности, чтобы о его смерти «сообщить всему советскому народу». Текст записки не соответствует манере его письма».

Второе: «Эти страшные определения в записках («преступник», «трус») поразили меня едва ли не сильнее, чем невероятный факт самоубийства. Ибо всё, что я слышал и знал о Кручине в течение трёх десятилетий, никак с ними не вяжется».

Что ж, видимо, есть основания у товарищей и друзей Николая Кручины, связывающих трагическую его судьбу с тем, что прорывавшийся к власти «демократический криминалитет» стал тогда вовсю раскручивать известную кампанию поиска «золота партии», якобы украденного у народа. Задача понятна: любым способом как можно резче разделить народ и Компартию. Инсценировка самоубийства того, кто за партийные деньги напрямую отвечал, была тут весьма кстати. Я же помню, как сразу пошли волны слухов с определённым оттенком.

Но что на поверку? «Конъюнктурная шумиха вокруг «золота партии», как высосанная из пальца, вскоре лопнула, - пишет ныне давний (с комсомольской юности!) друг Николая Ефимовича, - а поиск правды о безвременной гибели прекрасного человека и достойнейшего гражданина Страны Советов продолжается».

От редакции: Как мы знаем, в качестве официальной версии гибели Бориса Пуго, Николая Кручины и маршала Ахромеева было названо самоубийство. Однако материал, изложенный в данной статье, даёт основание утверждать, что в данных трагических событиях до сих пор присутствует масса непонятного и загадочного. Всё это требует тщательного расследования. Нельзя исключать, что речь могла идти и о тайных убийствах. История знает немало соответствующих примеров.

26 августа 1991 года с балкона своей квартиры, расположенной на пятом этаже одного из престижных домов по Плетневу переулку, "выбрасывается" управляющий делами ЦК КПСС Николай Кручина. Смерть наступила около 5 часов 30 минут.
Николая Ефимовича заставили написать посмертную записку:

"Личное обязательство перед КПСС":

Я,______, член КПСС с ___ года, партийный билет No____, настоящим подтверждаю сознательное и добровольное решение стать доверенным лицом партии и выполнять доверенные мне партией задания на любом посту и в любой обстановке, не раскрывая своей принадлежности к институту доверенных лиц. Обязуюсь хранить и бережно использовать в интересах партии доверенные мне финансовые и материальные средства, возврат которых гарантирую по первому же ее требованию. Все заработанные мною в результате экономической деятельности на фонды партии средства признаю ее собственностью, гарантирую их передачу в любое время и в любом месте. Обязуюсь соблюдать строгую конфиденциальность доверенных мне

сведений и выполнять поручения партии, передаваемые мне через уполномоченных на то лиц.

Подпись члена КПСС ____
Подпись лица, принявшего обязательство _____"

«...В воскресенье, 25 августа, Кручина возвратился домой в 21.30, - показывал на следствии Евланов, офицер охраны КГБ. - Обычно он человек приветливый, всегда здоровается. В этот раз был какой-то чудной. Я находился у входа в дом, на улице, когда подъехала его машина. Он вышел из машины, не поздоровался, ни на что не реагировал, поднялся к себе. Чувствовалось, что он чем-то расстроен. С утра вышел один человек, а возвратился совсем другой...»

Сотрудники охраны (живы ли они?) показали, что Николай Ефимович в этот день уже никуда больше не отлучался, и никто с ним не виделся в течение вечера, кроме старшего сына. Ровно в полночь офицер охраны, дежуривший у дома, закрыл дверь, и, по его показаниям, никто не выходил из дома и не входил в него.

«...После 22 часов он велел мне идти спать, - рассказывала позже вдова Кручины, - а сам собирался еще поработать. Около 22.30 прилег на диван в своем кабинете и уснул. Я пошла к себе. Однако заснуть мне не удалось, так как на душе было неспокойно. Я не спала практически всю ночь. В 4.30 я посмотрела на часы и мгновенно уснула. Проснулась я от сильного стука в дверь. Когда я вышла из спальни, меня встретил сын Сергей и работники милиции».

Развитие событий в тот роковой день, а вернее, раннее утро, можно узнать из показаний того же офицера охраны Евланова: «...В 5.25, находясь внутри здания, я услышал сильный хлопок снаружи. Впечатление было такое, как будто бросили взрывпакет. Выйдя на улицу, я увидел лежащего на земле лицом вниз мужчину. Немного поодаль валялся сложенный лист бумаги...»

Плотников переулок, 13
Год постройки:1985
B домe жили только ответственные работники ЦК КПСС и министры:

Вторая оставленная Кручиной записка была следующего содержания: «Я не преступник и заговорщик, мне это подло и мерзко со стороны зачинщиков и предателей. Но я трус ». Последнее предложение Николай Ефимович, вероятно для большей убедительности, подчеркнул.

Понятно, что боялся он только за детей и внуков: ведь совсем недавно Борис Карлович Пуго "застрелил жену, дважды выстрелил себе в голову, положил пистолет на прикроватную тумбочку с деньгами Партии, лёг на кровать и умер...."

Далее написано: «Прости меня, Зойчик, детки, внученьки. Позаботьтесь, пожалуйста, о семье, особенно вдове. Никто здесь не виноват. Виноват я, что подписал бумагу по поводу охраны этих секретарей. Больше моей вины перед Вами, Михаил Сергеевич, нет. Служил я честно и преданно. 5.15 мин. 26 августа. Кручина».

После проведенного осмотра тела и места происшествия следственная экспертиза, естественно, пришла к заключению, что Н. Кручина никаким насильственным физическим воздействиям до смерти не подвергался. При обыске квартиры было установлено также, что никаких бумаг он не уничтожал, не сжигал и т. д. Все документы, относившиеся к секретам Партии, в том числе и финансовым, находились в квартире (!!!).

P.S. Биография:

Родился 14 мая 1928 года в селе Новопокровке Каменского округа Сибирского края ныне Алтайского края.
В 1949 году вступил в ВКП(б)/КПСС. С 1952 года на комсомольской работе. В 1952-1954 годах - первый секретарь Новочеркасского горкома ВЛКСМ Ростовской области. В 1953 году окончил Азово-Черноморский сельскохозяйственный институт. В 1954-1957 годах - второй, первый секретарь Каменского обкома ВЛКСМ. В 1957-1959 годах - первый секретарь Смоленского обкома ВЛКСМ.
В 1959-1962 годах - заведующий отделом ЦК ВЛКСМ по работе среди сельской молодежи. В 1962-1963 годах - инструктор Сельскохозяйственного отдела ЦК КПСС.
В 1963-1965 годах - секретарь Целинного крайкома Компартии Казахстана.
С ноября 1963 по апрель 1978 года - первый секретарь Целиноградского обкома Компартии Казахстана.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 декабря 1973 года за большие успехи, достигнутые во Всесоюзном социалистическом соревновании, и проявленную трудовую доблесть в выполнении принятых обязательств по увеличению производства и продажи государству зерна и других продуктов земледелия в 1973 году Кручине Николаю Ефимовичу присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».
В 1978-1983 годах - первый заместитель заведующего Сельскохозяйственным отделом - Отделом сельского хозяйства и пищевой промышленности ЦК КПСС.
С сентября 1983 по 26 августа 1991 года - Управляющий делами ЦК КПСС.
Член Центральной Ревизионной комиссии КПСС в 1966-1971 годах.
Кандидат в члены ЦК КПСС в 1971-1976 годах.
Член ЦК КПСС в 1976-1991 годах.
Награжден 2 орденами Ленина, орденом Трудового Красного Знамени, 2 орденами «Знак Почета», медалями.

Николай Ефимович Кручина был народным депутатом СССР от Горно-Алтайского территориального избирательного округа № 68, членом КПСС, а также управляющим делами ЦК КПСС. 26 августа 1991 года Николай Кручина выбросился из окна своей квартиры, расположенной на пятом этаже одного из престижных домов по Плетневу переулку. Смерть наступила около 5 часов 30 минут. Бывший управляющий в посмертных записках говорил, что честен перед партией и народом, перед страной и президентом. Он не считал себя преступником, но сам приговорил себя к смерти.

Незадолго до своей гибели, 23 августа, он вернулся домой со службы достаточно рано, около 7 часов вечера. На вопрос супруги Зои Ивановны Кручины: «Почему так рано?», ответил, что «уже отработал…». Хотя забот у Николая Ефимовича всегда было достаточно. Управляющему ЦК КПСС было вверено действительно немалое хозяйство: издательства, типографии, архивы, лучшие в стране административные здания и общественно-политические центры, больницы, санатории, гостиницы, секции магазинов, различные предприятия и производства, в том числе аффинажный завод, где изготавливались золотые изделия, и многое-многое другое.

Содержание представителей партийной верхушки, привыкших ни в чем не уступать зарубежным «коллегам», требовало больших расходов. Солидные суммы из партийной казны уходили на оплату командировок и поездок за рубеж. Но былые времена безмятежного существования партийцев канули в Лету. С начала перестройки число рядовых партийцев, регулярно пополнявших казну взносами, сократилось, как и уменьшилось количество партийных издательств и типографий, приносивших ЦК неплохую прибыль. Газеты и журналы взбунтовались, а рядовые граждане с легкостью забыли о своих некогда прямых обязанностях снабжать казну взносами. Мало того, если в былые времена четкой границы между партийными и государственными финансами не существовало, то теперь завхозу партийной казны приходилось частенько ломать голову, где раздобыть денег.

Если раньше никто и никогда не требовал от партии финансового отчета, то теперь Николай Ефимович Кручина впервые за всю историю КПСС был вынужден держать публичный отчет о доходах и расходах партии. Бесспорно, отчет мог носить весьма относительный характер на предмет его правдивости, ведь в то время общество не имело возможности проверить все предоставляемые для доклада данные. Однако сам факт вмешательства посторонних в столь интимную сферу деятельности партийной верхушки заставлял тревожиться. Прежний комфортный образ жизни партийцев, увы, был утрачен безвозвратно.

Вскоре среди подчиненных Кручины появились специалисты из «боевого отряда партии» – КГБ. Люди из ведомства Николая Ефимовича слабо представляли, как можно жить по-новому, а офицеры разведки прекрасно разбирались в хитростях западной экономики. Они должны были контролировать и координировать экономическую деятельность всех хозяйственных структур партии в самых непредвиденных условиях, другими словами, научить хозяйственников быстро зарабатывать большие деньги и умело их укрывать от постороннего глаза.

Очень скоро миллионы партии были обезличены, а проделывалось все это с помощью специально создаваемых фондов, предприятий и банков. Заграничные счета в спешке зашифровывались, был сформирован институт «доверенных лиц» – миллионеров-карманников от ЦК. Такие действия гарантировали в будущем партийцам стабильный и анонимный доход даже в самых экстремальных условиях, а в случае крайней необходимости эти средства могли обеспечить им жизнь в эмиграции или подполье. Так что на момент путча работа партийного хозяйственного ведомства уже принесла свои результаты.

Однако гэкачеписты нанесли сокрушительный удар по КПСС, и все старания партийцев оказались не только напрасными, но и приобрели совершенно иное значение. Если раньше все то, чем занимались хозяйственные структуры, в партийных отчетах называлось «коммерческой деятельностью», то теперь эта деятельность носила откровенно криминальный характер. Руководству партийной казны вменялось «контрабандное перемещение валютных ценностей через государственную границу (ст. 78 УК РСФСР), нарушение правил о валютных операциях (ст. 88) и умышленное использование служебного положения в конкретных целях, что вызвало тяжкие последствия для государственных и общественных интересов (ст. 170 часть 2)».

Рой Медведев, известный историк и член ЦК КПСС, свидетельствовал, что Михаил Сергеевич Горбачёв предупредил Кручину о своей отставке и попросил подготовить трудовые книжки всех партработников и выдать им зарплату. Но последняя просьба Горбачёва так и осталась невыполненной.

«…В воскресенье, 25 августа, Кручина возвратился домой в 21.30, – показывал на следствии Евланов, офицер охраны КГБ. – Обычно он человек приветливый, всегда здоровается. В этот раз был какой-то чудной. Я находился у входа в дом, на улице, когда подъехала его машина. Он вышел из машины, не поздоровался, ни на что не реагировал, поднялся к себе. Чувствовалось, что он чем-то расстроен. С утра вышел один человек, а возвратился совсем другой…»

Николай Ефимович в этот день уже никуда больше не отлучался, и никто с ним не виделся в течение вечера, кроме старшего сына. Ровно в полночь офицер охраны, дежуривший у дома, закрыл дверь, и, по его показаниям, никто не выходил из дома и не входил в него.

«…После 22 часов он велел мне идти спать, – рассказывала позже вдова Кручины, – а сам собирался еще поработать. Около 22.30 прилег на диван в своем кабинете и уснул. Я пошла к себе. Однако заснуть мне не удалось, так как на душе было неспокойно. Я не спала практически всю ночь. В 4.30 я посмотрела на часы и мгновенно уснула. Проснулась я от сильного стука в дверь. Когда я вышла из спальни, меня встретил сын Сергей и работники милиции».

Развитие событий в тот роковой день, а вернее, раннее утро, можно узнать из показаний того же офицера охраны Евланова: «…В 5.25, находясь внутри здания, я услышал сильный хлопок снаружи. Впечатление было такое, как будто бросили взрывпакет. Выйдя на улицу, я увидел лежащего на земле лицом вниз мужчину… Немного поодаль валялся сложенный лист бумаги…» Это была одна из двух оставленных Кручиной посмертных записок. В ней говорилось: «Я не заговорщик, но я трус. Сообщите, пожалуйста, об этом советскому народу. Н. Кручина». Вторая же записка была следующего содержания: «Я не преступник и заговорщик, мне это подло и мерзко со стороны зачинщиков и предателей. Но я трус». Последнее предложение Николай Ефимович, вероятно для большей убедительности, подчеркнул. Далее: «Прости меня, Зойчик, детки, внученьки. Позаботьтесь, пожалуйста, о семье, особенно вдове. Никто здесь не виноват. Виноват я, что подписал бумагу по поводу охраны этих секретарей. Больше моей вины перед Вами, Михаил Сергеевич, нет. Служил я честно и преданно. 5.15 мин. 26 августа. Кручина». Под секретарями Кручина подразумевал членов ГКЧП.

После проведенного осмотра тела и места происшествия следственная экспертиза пришла к заключению, что Н. Кручина никаким насильственным физическим воздействиям до смерти не подвергался. При обыске квартиры было установлено также, что никаких бумаг он не уничтожал, не сжигал и т. д. Все документы, относившиеся к секретным аферам партии, в том числе и финансовым, находились в квартире в целости и сохранности. Следует добавить, что в дальнейшем именно эти документы послужили поводом для расследования нового дела – о деньгах партии.

Но ответа на главный вопрос, чего же или кого так боялся Н. Кручина, следственным органам так и не удалось установить. Какие соображения и какие причины заставили по- следнего управляющего ЦК КПСС выброситься из окна своей квартиры ранним утром 26 августа? Возможно, это выяснится после того, как будет закончено расследование по делу о деньгах партии.

Член КПСС с 1949 года. В 1953 году окончил Азово-Черноморский сельскохозяйственный институт. С 1965 первый секретарь Целиноградского обкома КП Казахстана. С 1978 года работал в аппарате ЦК КПСС. С 1983 года - управляющий делами ЦК КПСС. В его ведении находилась информация по хозяйственной деятельности Партии, включая размещение денежных средств в западных банках.

Член ЦРК КПСС с 1966. Член ЦК КПСС с 1976 (канд. с 1971). Депутат Верховного совета СССР в 1966–1989. Народный депутат СССР с 1989.

Свою встречу с ним 23 августа, при закрытии комплекса зданий ЦК КПСС, описал в своих воспоминаниях Евгений Савостьянов.

26 августа 1991 года, вскоре после августовского переворота, Кручина при неясных обстоятельствах выпал с балкона своей квартиры (недалеко от Арбата) на пятом этаже и разбился насмерть.

Близкий тогда к нему Виктор Мироненко спустя годы говорил: «его то ли из окна выбросили, то ли он сам выбросился», и утверждал, что «у партии тогда на счетах было $10 миллиардов».

Стоит отметить, что спустя сорок дней подобным образом покончил с собой его предшественник по должности управляющего делами ЦК КПСС 81-летний Г. Павлов.

Похоронен на Троекуровском кладбище.