Исследования по лексикологии тюркских языков. Актуальные проблемы лексики тюркских языков

1.1 Степень изученности проблемы и исторические предпосылки проникновения тюркской лексики в русский язык

Проблема взаимодействия русского языка с тюркскими языками до настоящего времени в большей степени разрабатывалась в плане воздействия русского языка на тюркские и в меньшей степени в плане обратного влияния тюркских языков на русский язык. Хотя в дооктябрьскую эпоху эта проблема интересовала некоторых тюркологов и славистов, опубликовавших свои исследования в виде отдельных статей и этимологических заметок. Ближайшими задачами изучения данной проблемы являются разработка методики исследования тюркизмов в конкретных славянских языках и составление национальных словарей тюркизмов.

Что же понимается под словом тюркизмы в отечественной лингвистике?

Тюркизмы – слово в любом языке, заимствованное из тюркских языков. Тюркские языки – это семья языков, на котором говорят многочисленные народы и народности России, Турции, Ирана, Афганистана, Монголии, Румынии, Болгарии, Югославии и Албании. Всего тюркских народов свыше 40. Общая численность тюрков около 150 миллионов. [БЭС. Языкознание. 1998: 527-529].

Важной задачей российского языкознания является комплексное изучение тюркских элементов в русском языке, исследование которых проводилось обычно в плане этимологических изысканий: выявлялись тюркизмы, устанавливались наиболее вероятные тюркские языки, из которых заимствовалось то или иное слово, иногда указывались время и пути заимствования. Но при этом, как правило, не использовались ценные сведения, которые можно получить путем сравнительного изучения истории тюркизмов в двух и более языках.

Рассматривая историю употребления, формирования значений некоторых тюркизмов в русском языке, исследователи делают попытку проследить функционирование ряда тюркизмов в составе лексико-семантических групп.

Взаимодействие русского и тюркских языков на протяжении всей истории этих народов было настолько продолжительным и интенсивным, что оставило глубокие следы во всех областях лексики этих языков, в их фразеологии и отчасти в фонетике и грамматике. Изучение этимологической структуры тюркских языков позволяет анализировать и строение тюркизмов русского языка. Здесь привлекаются исследования и по другим языкам.

Если в современной науке имеется уже немало специальных исследований, посвященных анализу русизмов в лексике, грамматике и фонетике тюркских языков, то исследований, посвященных анализу тюркизмов в русском еще недостаточно, хотя для глубокого понимания процессов развития национальной культуры как славянских, так и тюркских народов эти исследования представляются весьма важными. Проникновение элементов тюркских языков в русский язык чрезвычайно многоаспектно, но до сих пор оно еще недостаточно полно исследовано, особенно в отношении лексики, грамматики, фонетики и фразеологии. Слишком мало исследований, касающихся воздействия тюркской фонетической и грамматической структур на фонетику и грамматику некоторых диалектов русского языка. Не изучены тюркские заимствования в русском словообразовании и фразеологии. Недостаточно и несистематично изучаются также и тюркские лексические заимствования в русском словаре.

Одной из наименее изученных областей является антропонимика. Исследования в области этимологии в большинстве случаев сводятся к построению гипотез, имеющих в той или иной степени субъективный характер. Отмечая задачи славистов и тюркологов, занимающихся исследованиями тюркизмов в русском языке, Н. К. Дмитриев писал: «Так как твердые документальные материалы по истории тюркских слов обычно получить крайне трудно, а то и просто невозможно, то научная документация заменяется догадкой, наблюдением, гипотезой. В результате получается своего рода абстракция, как бы одно из возможных решений некоего неопределенного уравнения. Наука здесь как бы переходит в искусство» [Дмитриев Н. К. 1958г, с.55].

Однако указывает тот же ученый, есть все же такие объекты для исследования тюркизмов в русском языке, которые позволяют изучать их в определенном контексте; к ним он относит исторические памятники «Слово о полку Игореве», «Домострой» и пр., т. е. памятники конкретной исторической эпохи.

Тюркская лексика в «Слове», тесно связанная с древними тюркскими языками Восточной Европы, и отражает характерные фонетические, грамматические и лексические особенности именно этих древних тюркских языков. Для изучения истории народов Восточной Европы и Западной Азии, их культуры и древних памятников литературы большое значение имеет анализ прошлых связей между народами и более полное раскрытие закономерностей, определяющих взаимодействие их культур и языков. Большой интерес представляют процессы взаимодействия языков тюркских и славянских племен и народов, обитавших на этой территории в конце I - начале II тысячелетия. Взаимодействие славянских и тюркских языков возникло в глубокой древности. Уже в первые века нашей эры славянские племена в Восточной Европе тесно соприкасались с первыми тюркскими пришельцами, входившими последовательно в племенные союзы хунну (гуннов), сабиров, хазар и булгар, а несколько позже - печенегов, узов и половцев[Дмитриев Н. К. 1946г, с.243 ].

Тюркские племена оставили заметные следы в лексике восточнославянских языков: русского, украинского и белорусского - а также оказали некоторое влияние на их фразеологию и грамматику.

Древнерусские памятники письменности - главным образом летописи и в меньшей степени художественные произведения - сохранили эти антропонимы, этнонимы и топонимы древних тюрок Восточной Европы, изучение которых представляет большой интерес для филологов, историков и этнографов.

Процессы взаимодействия тюркских и славянских языков происходили в следующие основные пять периодов.

Первый период (I-VIII вв., до образования древнерусского государства – Киевской Руси) характеризуется взаимодействием славянских диалектов, с одной стороны, с диалектами иранских и финских племен, входивших в племенные союзы хунну и скифо-сарматов, а с другой - с диалектами тюркских племен, входящих в состав племенных союзов хунну, сабиров, хазар и булгар, рудименты языков которых остались главным образом в антропонимах и этнонимах.

Второй период (IX-ХП вв., образование древнерусского государства - Киевской Руси) характеризуется уже более тесными связями и взаимодействием древнерусского языка сначала с языками тюркских племенных союзов печенегов, огузских племен узов, торков, берендеев, ковуев, каепичей, бо-утов и др., а несколько позже с языком половцев, влияние которых на лексику древнерусского языка было значительным и в следующий после монгольского нашествия период.

Третий период (XIII-XV вв., время после монгольского нашествия) - период, когда древнерусские княжества находились в вассальной зависимости от Золотой Орды, а древнерусский язык подвергался значительному воздействию тюркских диалектов, распространенных по всей обширной территории, подвластной Золотой Орде.

Для четвертого и пятого периодов характерны главным образом обратные процессы воздействия русского языка на лексику тюркских языков, сформировавшихся в их современном виде в большинстве своем в эти периоды.

По мнению А.Н. Баскакова, к общим методическим замечаниям по технике этимологического анализа тюркизмов в русском языке следует отнести лишь отсутствие в некоторых словарных статьях ссылок на язык-источник данного тюркизма (имеется в виду монгольская, арабская и иранская лексика, проникшая в русский через тюркские языки), а также указаний на конкретный тюркский язык или группу тюркских языков, из которых данное слово проникло в русский язык [Баскаков Н.А. 1985г, с. 231]. В отдельных статьях, посвященных тюркизмам, отсутствуют также ссылки на языки-посредники, через которые данный тюркизм попал в тюркские языки, и на те, через которые в дальнейшем он был заимствован русским языком.

Устойчивые традиции русского востоковедения предполагают обращение виднейших ориенталистов к проблемам, смежным для востоковедения и отечественной истории, филологии. Тюркологов постоянно интересовала этимологизация тюркского и вообще восточного лексического вклада в русский и другие славянские языки.

Как отмечает И.Г. Добродомов, ранние работы по тюркским элементам русского словаря принадлежали преимущественно отечественным востоко-ведам-филологам [Дмитриев Н. К. 1946г, с. 143]. Подбирая и комментируя, главным образом, тот материал из восточных языков, который представлял интерес как источник для определения русских слов, они в то же время не рассматривали специальные вопросы русской филологии: историю восточных слов на усвоившей их русской почве, в частности в русских диалектах и памятниках письменности. Подобные востоковедческие экскурсы укладывались обычно в рамки восточной филологии. Исключение составляли лишь работы таких лингвистов широкого профиля, свободно владевших материалом многих языков, как Ф. Е. Корш (1903) , В. А. Богородицкий (1953), и частично труды - П. М. Мелиоранского (1900), который порой, опираясь на консультации историков русского языка и знатоков древней русской письменности, глубоко затрагивал и специальные вопросы русской филологии.

Следует отметить, что тюркизмы подразделяются на три группы: 1) тюркизмы, подтвержденные фактами;

2) тюркизмы, требующие дополнительной документации;

3) слова, причисляемые к тюркизмам в порядке гипотезы, последние же можно подразделить на следующие разновидности:

А) сопоставление, вполне допустимое, которому для того, чтобы перейти в разряд достоверной научной истины, необходима историческая документация;

Б) сопоставление, которое требует дополнительных материалов по существу;

В) сопоставление, которое ставится в порядке вопроса [Тюркология накануне 21 века: Достижения, состояние, перспективы. Труды международного конгресса. Т1, 2004г, с. 12 ].

Многие тюркизмы русского языка до сих пор относятся к числу малоисследованных и по-прежнему нуждаются во внимании специалистов на уровне современных требований, а также для детального развития тех идей тюркологии, которые в ней лишь намечены. Они требуют к себе внимания специалистов по исторической лексикологии соответствующих языков. Изучение истории тюркизмов на русской почве способно внести весьма существенные коррективы в этимологические разыскания.

Тюркские языки - семья языков, на которых говорят многочисленные народы и народности СССР, Турции, часть населения Ирана, Афганистана, Монголии, Китая, Румынии, Болгарии, Югославии и Албании . Вопрос о генетическом отношении этих языков к алтайским языкам находится на уровне гипотезы, которая предполагает объединение тюркских, тунгусо-маньчжурских и монгольских языков. В алтаистической литературе типологическое сходство тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языков иногда принимается за генетическое родство.

Формирование:

Формированию отдельных тюркских языков предшествовали многочисленные и сложныемиграции их носителей. В 5 в. началось движение из Азии в Прикамье гурских племен; с 5-6 вв. стали продвигаться в Среднюю Азию тюркские племена из Центральной Азии (огузы и др.); в 10-12 вв. расширился диапазон расселения древних уйгурских и огузских племен (из Центральной Азии в Восточный Туркестан, Среднюю и Малую Азию); в начале 2-го тысячелетия киргизские племена с Енисея переселились на нынешнюю территорию Киргизии; в 15 в. консолидировались казахские племена.

По современной географии распространения выделяются тюркские языки следующих ареалов: Средней и Юго-Восточной Азии, Южной и Западной Сибири, Волго-Камья, Северного Кавказа, Закавказья и Причерноморья.

Классификационные схемы тюркологии:

В.А. Богородицкий:

- северо-восточная: якутский, карагасский и тувинский языки;

- хакасская: сагайский, бельтирский, койбальский, качинский и кызыльский говоры хакасского населения региона;

- алтайская:южная ветвь - алтайский и телеутский языки,северная ветвь - диалекты т.н. черневых татар и некоторые другие

- западно-сибирская: все диалекты сибирских татар;

- поволжско-приуральская: татарский и башкирский языки;

- среднеазиатская: уйгурский, казахский, киргизский, узбекский, каракалпакский языки; -- юго-западная: туркменский, азербайджанский, кумыкский, гагаузский и турецкий языки.

В.В. Радлов:

- восточная: языки и диалекты алтайских, обских, енисейских трок и чулымских татар, карагасский, хакасский, шорский и тувинский языки;

- западная: наречия татар Западной Сибири, киргизский, казахский, башкирский, татарский и, условно, каракалпакский языки;

- среднеазиатская: уйгурский и узбекский языки;

- южную: туркменский, азербайджанский, турецкий языки, некоторые южнобережные говоры крымскотатарского языка;

А.Н. Самойлович:

- булгарская;

- уйгурская, иначе северо-восточная;

- кыпчакская, иначе северо-западная;

- чагатайская, иначе юго-восточная;

- кыпчакско-туркменская;

- юго-западная, или огузская.

Типологически тюркские языки относятся к агглютинативным языкам . Корень (основа) слова, не будучи отягощен классными показателями (классного деления имен существительных в тюркских языках нет), в им. п. может выступать в чистом виде.

Наличие гармонии гласных и связанное с ней противопоставление переднеязычных согласных заднеязычным, отсутствие в исконно тюркских словах сочетаний нескольких согласных в начале слова, на стыках морфем или в абсолютном исходе слова, особая типология слогов обусловливают относительную простоту дистрибутивных отношений фонем в тюркских языках.

Так называемые огузские языки допускают звонкие смычные в анлауте; кыпчакские языки допускают смычные в этой позиции, но глухие смычные преобладают.

В процессе изменения согласных в тюркских языках звуки с более или менее сложной артикуляцией подвергались упрощению или превращались в звуки другого качества. Распространены случаи озвончения согласных в интервокальной позиции (характерные для чувашского языка и в особенности для тюркских языков Сибири), многочисленные ассимиляции согласных, особенно в аффиксах, переход к > ч и т > ч перед гласными переднего ряда.

- именительный,

- родительный,

- винительный,

- дательно-направительный,

- местный,

- исходный.

Во всех тюркских языках множественное число выражается при помощи аффикса -лар/-лêр , за исключением чувашского языка, где эту функцию имеет аффикс -сем.

В состав числительных входят лексические единицы для обозначения чисел первого десятка, для чисел двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысяча; для чисел шестьдесят, семьдесят, восемьдесят и девяноста употребляются сложные слова, первая часть которых представляет фонетически видоизмененные названия соответствующих единиц первого десятка.

Указательные местоимения в тюркских языках отражают 3 плана расположения предметов в пространстве:

- ближайший к говорящему;

- более удаленный;

- наиболее удаленный.

Парадигма личных местоимений включает формы трех лиц ед. и мн. ч ., при их склонении в ряде языков происходят изменения гласного основы в дательно-направительном падеже в единственном числе. В основе возвратных местоимений лежат самостоятельные имена существительные.

Во всех тюркских языках, кроме чувашского языка, для будущего времени (настояще-будущего) существует показатель -ыр/-ар. Для огузских языков характерна форма будущего категорического времени на -аджак/-ачак, она распространена также в некоторых языках южного ареала (узбекском, уйгурском).

Тюркские языки имеют действительный, страдательный, взаимный и понудительный залоги.

Модели образования основных типов словосочетаний - как атрибутивных, так и предикативных -в тюркских языках едины; зависимый член предшествует главному.Характерной синтаксической категорией в тюркских языках является изафет : этот тип отношений между двумя именами пронизывает всю структуру тюркских языков.

Простое предложение в тюркских языках является преобладающей синтаксической структурой ; оно стремится включить в себя такие заменители придаточных предложений.

Различные подчинительные отношения передаются причастными, деепричастными, глагольно-именными конструкциями.

В строе тюркских языков были заложены условия и для развития союзных предложений. В развитии сложных предложений союзного типа сыграло известную роль влияние арабского и персидского языков . Постоянный контакт носителей тюркских языков с русскими также способствовал развитию союзных средств (напр., в татарском языке).

В словообразовании тюркских языков преобладает аффиксация . Существуют также способы аналитического словообразования: парные имена, редупликация, составные глаголы и т. д.

Древнейшие памятники тюркских языков датируются 7 в. Письменность всех тюркских языков СССР с конца 30-х - начала 40-х гг. основана на русской графике. Турецкий язык пользуется алфавитом на латинской основе . На протяжении своей истории тюрки пользовались тюркской руникой (восходящей, по-видимому, к согдийскому письму), уйгурским письмом (впоследствии перешедшим от них к монголам), брахми, манихейским письмом, арабским письмом. В настоящее время распространены письменности на основе арабицы, латиницы и кириллицы.

Общие лексические элементы тюркских и армянского, греческого и латинского языков.

Если говорить о тюркско-индоевропейских лексических соответствиях, то во многом эта область языкознания остается все еще в достаточной степени неизученной. Результаты исследований, проведенных графоаналитическим методом, позволяют посмотреть на взаимоотношения индоевропейских и тюркских языков в новом ракурсе. Предлагаемая здесь работа является только первым шагом такого подхода и, безусловно, какая-то часть приводимых тюркско-индоевропейских соответствий случайна. Но автор посчитал своим долгом привести также и сомнительные случаи, ибо лучше принять к рассмотрению все возможности, нежели сразу отбросить что-нибудь интересное или даже важное. Со временем, когда будут находиться другие объяснением отдельным соответствиям, они будут исключаться из списка. Надо иметь в виду, что список составлен только для подтверждения европейской прародины тюрков и не является этимологическим справочником. К сожалению, достаточно много таких "критиков", которые увидев один-два ошибочных случая, сразу перечеркивают весь список. Это логика "каменного века", но, как ни странно, довольно широко распространенная и в наше время.

Несомненно, в тюркских и индоевропейских языках присутствует определенное количество корней, которые можно отнести к с тех времен, когда древние предки тюрков и индоевропейцев населяли соседние ареалы в междуречье Куры и Аракса в Закавказье.

Контакты между древними тюрками и древними индоевропейцами продолжились и после переселения обоих этносов из Закавказья в Восточную Европу. Ближайшими соседями тюрок на территории Восточной Европы были протоармяне. Соответственно, в армянском языке слов тюркского происхождения было обнаружено довольно много, хотя, очевидно, далеко не все. Через древнеармянский часть тюркских слов попала даже в древнегреческий. Ниже приводятся тюркизмы в армянском языке, которым иногда есть соответствия в греческом и латинском.

арм. ałtiur “сырая низина, луг, болото” – тур., тат., карач., балк. alt “низ”, “нижний” и др.

арм. aŕu “канал” – расп. тюрк. aryk “арык”.

арм. acux “уголь” – сп. тюрк. o:ž"ak “печь” (чув. vučax , тур. ocak и др.), кроме того, туркм. čog , тур. şövg , каз. šok , узб. čůg “раскаленные уголья” и др.

арм. alap’ aŕnem “грабить” – чув. ulap “исполин”, д.-тюрк. alp , тат alyp и др. “герой, богатырь”, тур. alp “герой”, "смелый".

арм. alik’ “волна”, “вал” (другое значение “седая борода, седые волосы”, Гюбшман связывает между собой оба значения, что неубедительно), гр. αλοζ “борозда” – тур. oluk , гаг. xolluk , чув. valak “желоб” карач., балк. uuaq “волнистый”.

арм. antaŕ “лес” – гаг. andyz “кустарник, роща”, тур. andız "девясил". Похожие слова есть также в других тюркских языках, но все они обозначают разные растения. Только в армянском и гагаузском они имеют значение «лес».

арм. atkhi “нога” – общ. тюрк. ajaq /adaq “нога”.

арм. garš-i-m “брезгать, гнушаться” – туркм. garšy , гаг. karšy , тур. karşi , чув. xirěs “против”.

арм. gjuł “село” – гаг. küü “село”

арм. goř “ягненок” – расп. тюрк. gozy/qozy “ягненок”.

арм. hełg “ленивый” – общ. тюрк. jalta/jalka “ленивый” (карач., балк. jalk , чув. julxav , тат. jalkau , каз. žalkau и др.)

арм. ji , гр. ιπποσ “конь”, лат. equa , рум. iapa “кобыла” – общ. тюрк. jaby, jabu “конь”, туркм. jaby , чув. jupax . В армянском языке в интервокальном положении звук р исчезает. Хюбшман связывает арм. слово с скр. haya “конь”, фонетически отстоящее далеко.

арм. kamar “свод”, гр. καμαρα “сводчатое помещение”, лат. camurus “искривленный, сводчатый”, camerare “образовывать свод” – тур. kubur “футляр, труба”, узб. диал. qumur , каз. диал. quvyr “труба печная”. Очевидно, турецкие слова являются дериватом от köpür “мост” (см. ниже).

арм. kamurj’ “мост”, гр. γαφυρα “плотина, мост” – общ. тюрк. köpür “мост” (чув. kěper , карач., балк. köpür , тат. küper и др.). Сэр Джерард Клоусон предполагает происхождение тюркского слова от корня köp- «пениться, кипеть», что совершенно неубедительно. Возможно, сюда же можно отнести армянское, греческое и другие индоевропейские слова со значением “козел” (лат. caper , кельт. caer, gabor и др.) Позднее в некоторых германских языках появились слова со значением, близким к значению мост, но уже заимствование из латинского (гол. keper , нем. Käpfer “головка балки” и др.)

арм. sta-na-m “покупать” – чув. sut “продавать”, тур. satın “покупка”, балк., карач. satyb “покупка” и др.

арм. šeł “косой”, гр. σκολιοσ “кривой” – чув. čalaš “скос, наклон”, тат. čulak , тур. çalık “кривой”.

арм. tal , гр. γαλωσ, лат. glos „невестка“ – тюрк. gelin „невестка“.

арм. tarap’ “ливень” – чув. tapăr “водопой”.

арм. tełi “место” – чув. těl “место”.

арм. t"uk" “слюна” – туркм. tüjkülik , карач., балк. tükürük “слюна”, гаг. tükürmää “плевать” и др.

арм. thošel “летать” – тюрк. düš - “падать”.

Не все тюркизмы сохранились в армянском языке, а некоторые еще не обнаружены, поэтому есть группа тюркских корней, присутствующих только в греческом языке. Нет сомнения, что для части из них со временем могут быть найдены соответствия и в армянском. Отдельной группой среди греческо-тюркских лексических соответствий стоят греческо-чувашские, которые происходят с более позднего времени. Древние булгары, пребывая в Причерноморье на протяжении длительного времени, заимствовали из греческого определенное количество слов, но для них армянские соответствия необязательны. Они поданы в том же списке.

гр. αγροσ, лат. ager , нем. Acker “поле” – тюрк. ek- (чув. ak , akăr ) “сеять”. Фриск считает индоевропейские слова заимствованными.

гр. αιτεω “просить, требовать” – чув. vitěn “умолять”, тур. ötünmek "просить, хлопотать", д.-тюрк. ajit - “спрашивать” и др. Фриск не дает надежной этимологии слова.

гр. ακακια, лат. acacia ; “акация” – общ. тюрк. agač “дерево”. Фриск считает греческое слово "чужим".

гр. αλφι “ячмень”, αλφη “ячменная крупа” – общ. тюрк. arpa “ячмень”.

гр. αμα “лекарство” – общ. тюрк. em- “лекарство, лечить” (туркм., гаг., тур. em ).

гр. αραχνη, лат. araneus "паук" – чув. erešmen , гаг. örümžäk , аз. hörümčək "паук". Фриск стает возможным родство с αρκυσ “сеть”, не имеющее надежной этимологии.

гр. αρμα, "телега" – распр. тюрк. araba , arba "телега".

гр. αρωμα "запах" – тюрк. aram/erem (чув. erĕm ) "полынь". См. также чув. armuti . Фриск отмечает слово как “необъяснимое”.

гр. αρσην “человек” – чув. arçyn “человек”. Имеются идентичные, по Фриску, иранские слова ав., др.-перс. aršan- , похожее слово есть также и в армянском – aŕn (из древнего arsn ). Однако, судя по фонетике, чувашское слово было заимствовано из греческого.

гр. αρταω “вешать, развешивать” – чув. urtăn “виснуть”, тур. тат., каз. art - «навешивать» и др. Фриск считает греческое слово производным от αειρω, что сомнительно. Это заимствование из тюркского.

гр. αταλοσ "юный" – чув. atalan "развиваться".

гр. δεω “связывать” – общ. тюрк. düv - “узел” (туркм.düvün , чув. těvě и др.). Фриск связывает греческое слово с др.-инд. ditá - "связанный".

гр. ηθμοσ “сито, решето” – чув. атма “сеть для ловли рыбы, птиц”. Фриск не дает надежной этимологии греческому слову, но оно происходит от ηθεω "просеивать через сито". Очевидно чувашское слово заимствовано из греческого.

гр. κηλη "опухоль" – чув. kěle "пятка"

гр. κηλησισ “чарующая сила” – чув. kělě “молитва”. Сомнительная параллель.

гр. κηροσ “воск, соты” – чув. karas “соты”. Источник заимствования в чувашский неизвестен, поскольку корень слова индоевропейского происхождения и присутствует во многих языках.

гр. κορβανοσ "храмовая сокровищница" – чув. kărman "кузов".

гр. κορωνη "любой изогнутый предмет" – чув. xuran "казан, котел".

гр. λακκοσ, лат. lacus , ирл. loch и др. “яма, лужа, озерцо” – чув. lakăm “яма”,

гр. λισγαριον (λισγοσ) “мотыга” – крым.-тат. ülüskär , каз. lesker “мотыга” . Фриск не находит надежного объяснения слову.

гр. λάτρις "служанка", λατρεύς "слуга", лат. latro 1. "слуга". 2. "разбойник", др.-анг. loddere "нищий", д.-в.-н. lotar "пустой, напрасный", нем. Lotterbube "лодарь" – чув. lutra “низкий”.

гр. μηκον “мак” – чув. măkăn’ “мак”.

гр. μηλον “мелкий скот, овцы” – общ. тюрк. mal "скот, имущество".

гр. μονασ “гордый” – чув. mănas “одинокий”.

гр. μόσσυν “деревянная башня” – чув. maš “башня”.

гр. παλτον “копье, дротик” – общ. тюрк. balta “топор”.

гр. παστη “тесто” – карач., балк. basta “каша”.

гр. πυργοσ “башня”, лат. burgus “замок, башня” – д.-тюрк. barq “дом, строение”, чув. purak “(цилиндрический) короб”, герм. *burg (нем. Burg “бург, город), алб. burg “тюрьма”. Фриск считает возможным заимствование греческого слова из германских. Очевидно, к этому корню можно отнести распространенное во многих языках слово барак неясного происхождения.

гр. πυροσ “пшеница”, лит. pūraĩ "озимая пшеница", рус. пырей – чув. pări “полба”. Слово индоевропейского происхождения. Источник заимствования в чувашский неизвестен.

гр. σακκοσ “мешок”, лат. saccus “мешок”, – чув. sak “верша”, укр., рос., сак “рыболовная снасть в виде мешка” и др. славянские слова этого типа.

гр. σαρδινη “сельдь” – чув. çărtan “щука”.

гр. θαλασσα “море” – распр. тюрк. talaj, talaš “море”.

гр. υλη “лес” – чув. ulăx “заливной луг”.

гр. φιλεω “любить” – чув. pĕl “знать, уметь, обращать внимание, чувствовать”.”.

гр. χαρτησ “папирусная карта”, лат. carta “бумага, лист” – чув. xărta “латка”. Фриск отмечает слово как неясного происхождения.

гр. χολη “желчь” – чув. xăla “буланый” (светложелтый). Слово индоевропейского происхождения, но греческая форма наиболее близка к чувашской.

гр. χορτοσ “загон, изгородь”, лат. hortus “сад”, герм. gardon “сад” – чув. karta “изгородь, ограда”.

С третьего тысячелетия до н.э. часть древних тюрок, известных как носители культуры боевых топоров и шнуровой керамики, переселилась на Правобережье Днепра и далее в Центральную Европу. Нам неизвестно, сколько и какие именно из тюркских племен перешли Днепр. Точно известно лишь, что большая часть из них ассимилировалась среди индоевропейцев и доиндоевропейских аборигенов. Только одно тюркское племя, а именно племя древних булгар сохранило свою этническую идентичность. Первыми, с кем тюрки вступили у языковой контакт на Правобережье, были носители трипольской культуры. Очевидно какие-то слова из языка трипольцев сохранились в языке современных чувашей, которые являются потомками древних булгар. Кроме того, древние булгары должны были иметь в те времена контакты с италиками и иллирийцами. С того времени и происходят найденные лексические параллелизмы в латинском и чувашском языках. Естественно, что в приведенных примерах больше всего чувашских слов:

лат. abbas “аббат” – чув. apās “жрец”. В этимологическом словаре латинского языка (Walde A .1965). это слово не рассматривается и считается заимствованным через греческий из арамейского (abbā "отец"), Сначала якобы это слово употреблялось в молитвах в значении "мой отец" (Kluge Friedrich . 1989, 7). Однако чув. апăс "жрец", которое происходит от древнего тюркского слова для обозначения близких родственников и в том числе отца (aba /apa ), как источник заимствования должно иметь преимущество, ибо при заимствовании из арамейского и употреблении в молитвах слово abbās должно было бы использоваться при обращении к Богу, а не к Его служителям.

лат. alga “водоросль”, норв. диал. ulka “тина” – чув. jălma “тина, ил, слизь”. Корнилов ставит в параллель также чув. jylxa "протока".

лат. amicuc “друг”, amō “люблю” – чув. диал. ami “друг”, „брат”. Латинское слово считается заимствованным из незвестного языка (W.);

лат. arca “ящик” – чув. arča “сундук”. Латинское слово происходит от arceō “закрываю”, родственное греческому αρκεω “сберегаю” (W.);

лат. artemisia “полынь” – чув. armuti “полынь”. Нем. Wermut “полынь” тоже сюда. В этимологическом словаре латинского языка это слово не рассматривается.

лат. cama “короткая доска, нары, полка” – чув. khăma “доска”. Латинское слово считается заимствованным из кельтоиберских.(W.);

лат. candēre "быть раскаленным", гр. κανδαροσ "раскаленные угли, жар" и др. и.-е. – чув. кǎнтǎр "полдень, юг".

лат. casa “домик, хижина” – чув. kasă “улица”, ранее имело значение “поселение”. Латинское слово относят к словам распространенного корня kat - со значением “дом”;

лат. caudex , cōdex “ствол, пень” – тур., гаг. kütük “ствол, пень”. Считаетсяся, что латинское слово является производным от cūdere “бить” (W.);

лат. cicuta “цикута” – чув. kiken “чемерица”. Оба растения ядовиты. Латинское слово не имеет убедительных и.-е. параллелей (W.);

лат. citare "придавать движение", cito "быстро" – чув. xytă "сильный", "быстрый", карач., балк. qaty "быстрый";

лат. Cocles , буквально, “кривой, одноглазый” – чув. kuklek “кривой”/ Латинское слово не имеет надежной этимологии, возможно заимствовано из греческого (W.);

лат. cupa “ведро, бочка” – тур., турк. kova , чаг. qopa и другие подобные “ведро”. Индоевропейские слова подобного значения не совсем соответствуют фонетически (см. W.);

лат. cura “забота” – чув. xural “охрана”. Связи латинского слова сомнительны (см. W.);

лат. delirium “бред” –чув tilěr , тат. tile “сумасшедший”. Латинское слово не имеет этимологии (W.);

лат. fàbula “сплетни” – чув. pavra “болтать, говорить”. Латинское слово не имеет близких параллелей в индоевропейских языках, но считается, что оно происходит от и.-е. *bha - “говорить” (W.);

лат. * falterna растение семейства кирказонових (Aristolochia ) – чув. věltěren “крапива” (Urtica Gen ) – латинское слово реставрировано Мейером-Любке на основании французского fauterne и старопровансальского fauterna с примечанием “Woher?” (откуда?). Можно предполагать древнебулгарское происхождение слова;

лат. farnus “ясень” – чув. věrene “клен”. Предполагаемое этрусское происхождение слова необоснованно (W.);

лат. faux “горло” – гаг. buaz кирг. buvaz , тур., каз., карач., балк. boğaz и др. “горло, глотка”. Латинскому слову надежных параллелей в индоевропейских языках нет (W.);

лат. felix "плодородный" – чув. pulǎx "плодородие";

лат. finis "конец, предел" – чув. pinĕš "тысяча";

лат. homo “человек, мужчина, муж” – позаимствованное у италиков слово предки чувашей впоследствии утратили, но его следы сохранились во второй части чув. păjaxam “деверь”. Первая же часть слова означала “сестра”. Оно тоже утрачено в чувашском, но имеется в других близкородственных тюркских языках: туркм. bajy , “сестра мужа”, тур. bacı “сестра”. В целом слово расшифровывается как “муж сестры”, но деверь – это брат мужа. Такое несоответствие объясняется тем, что отношение родста одного и того же человека может быть разным в зависимости от стороны родства, что нередко приводит к изменению смысла одного и того же слова.Возможно, сюда же можно отнести чув. xǎrxǎm "раб", которое можно перевести как "трусливый человек" (xǎra "трусливый").

лат. ius, iuris 1. право – чув. jărăs “прямой”, тур. yasa “закон, устав”, карач. džoruq «закон» и др. Отнесение латинского слова к индоарийским словам со значением “здоровый, священный” (др. инд. voh) очень сомнительно (див. W).

лат. ius, iuris 2. суп, уха – чув. jaška – общее название первых блюд, juškăň «ил, тина». Отнесение латинского слова к и.-е корню iūs “умножать” выглядит сомнительным (см. W.)

лат. lacūna “болото, углубление, провал” – чув. лакăм “яма”. Латинское слово относится к и.-е корню *lacu “влажная низина” (W.)

лат. lama “болото” – чув. lăm “влага, сырость”. Латинское слово связывается с лтш. lāma “низкое место, лужа”, лит. lama “низкое место на поле”, болг. лом “яма, погреб” (W.)

лат. mel “мед” – тюрк. ba:l “мед” представлено в гагаузском, турецком, казахском, узбекском, киргизском и др. языках. Сэр Джерард Клоусон (Gerard Clauson) пишет в своей работе: «Общепринято, что это слово (тюркское – В.С.) является очень ранним заимствованием из какого-то индоевропейского языка, которое можно датировать периодом когда m было неприемлемо в начале слова и поэтому заменялось на b . Самой близкой параллелью является лат. mel ; санскритская форма – madhu » (Clauson Gerard , 1972, 330). Однако санскритская форма принадлежит к индоевропейскому корню *medhu (см. Pokorny). Гр. μελι «мед» и др. подобные слова, имеющиеся в германских, кельтских, армянском являются лучшими соответствиями, однако происхождение этого слова определить сложно.

лат. mūtāre "менять, изменять" – чув. mutala "путать, перепутать"

лат. noxa "убытки, вред" – чув. nuša "беда, несчастье".

лат. ordo “ряд”, “порядок”, “боевой порядок”, “отряд” – общ. тюркское orda «армия» (туркм., каз. orda , чув. urta тур., аз. ordu и др.) Латинское слово может быть отнесено к и.-е. *ar - “связывать, определять”. В таком случае это древний ностратический корень.

лат. pandura "трехструнная лютня" – чув. păntăr-păntăr – подражание бренчанию, треньканью струн, păntărtat – 1. бренчать, тренькать, издавать бренчащие, тренькающие звуки (о струнных инструментах ), 2. трещать, грохотать (о барабане )

лат. publikare “публиковать” – чув. puple “толковать, разговаривать, беседовать”.

лат. pudis “вошь” – общ. тюрк. bit “вошь” (чув. pyjta , остальные – bit/pit ). В этимологическом словаре латинского языка это слово не рассматривается.

лат. pūris “гной” – чув. pür “гной”. Слово индоевропейского происхождения (*pu- “гнить”);

лат. quattuar “четыре” – Chuv tăvattă “четыре” в такой форме позаимствовано у италиков (в остальных тюркских языках – dört /tört ).

лат. Roma «Рим» - чув. uram , кар. oram “улица”. Не исключено происхождение название города от “малоазиатского” *rōme “деревня”. Как известно, Рим развился из одной улицы (см. W.);

лат. saliva “слюна” – скорее всего позаимствовано из тюркского (чув. sěleke , туркм. selki , тат. silegej и др. “слюна”), а не родственно кельтским словам отдаленного значения и формы (напр. др.-ирл. sail ). См W.;

лат. sapa “сок”, сев.-герм. safe и другие подобные германские “сок – чув. săpăkh “сочиться”. Индоевропейские слова не имеют удовлетворительной этимологии (см.W.);

лат. sāpa , -ōne , анг. soap , нем. Seife и др. подобные герм. “мыло” – чув. supăn “мыло”.

лат. sarda, sardina “разные виды рыб” – чув. çărtan “щука”;

лат. scopula “метла” – чув. šăpăr “метла, веник”;

лат. sĕrra “пила” – чув. sĕr “тереть, пилить”.

лат. sollicitare “трясти” – общ. тюрк. (чув. sille , туркм. selkildemek , тур. silkmek и др. “трясти”). Считается, что латинское слово происходит от ciēre “двигать, принуждать, волновать” (W.), что фонетически небезупречно.

лат. taberna “трактир” – чув. tăvar “соль”. Как уже отмечалось в предыдущих работах (Стецюк Валентин , 1998, 57), для булгар соль была основним предметом экспорта и поэтому приобрела значение „товар”. В армянском языке tavar означает „овца” и „стадо овец”, в тюркских языках ему соответствуют tuuar „стадо”, тур. tavar „имущество”, „скот”, балкар., кр. тат. tu’ar „то же” Во многих иранских языках есть слова tabar/ teber/tevir „топор”, в то время как в финно-угорских слова этого корня имеют значение „ткань” (саам. tavar , мар. тувир , хант. tàgar ). Все это вещи, которые были предметами обмена и торговли. Латинское слово *taber неизвестного значения исчезло, но остался дериват taberna , происхождение которого выводится из trabs “балка, брус”, что неубедительно. Точно так же неубедительно заимствование из этрусского языка (W.)

лат. (сабинское) teba “холм, горка” – общ. тюрк. (чув. tüpe , тур. tepe , каз. töbe и др. “гора, вершина”).

лат. tergus “зад” – чув. tĕrke “узел, моток, охапка”.

лат. tortus “извилистый, витой” – чув. tărta “вить, мостить гнездо”. Латинское слово не имеет надежной этимологии (W.)

лат. torus “возвышение” – чув. tără “вершина”. В этимологичном словаре латинського язика слово в таком значении не рассматривается (W.)

лат. tuba “труба” – чув. tupă “пушка”.

лат. tunica “вид одежды” – чув. tum “убор, покров”.

лат. ūsus, ūtor “польза, использование, обычай” – чув. usă “польза”. Индоивропейские параллели многочисленным латинским словам этого корня сомнительны (W.)

лат. vacca “корова” – чув. văkăr “бык”. В украинском языке имеется слово вакар “пастух крупного рогатого скота”. Оно считается заимствованным их румынского văkar “то же”, которое происходит от лат. *vacarius , связанного с лат. vacca (Мельничук О.С. 1982, 321). Лат. vacca связывается с др.-инд. vasa “яловая корова” (W.);

лат. vallis “долина” – чув. valak “желоб”.

лат. vapor “пар, дым, огонь” – чув. Vupăr “нечистый дух”.

лат. vetare “не позволять, запрещать, противоречить” – чув. vit “крыть, оберегать, одолевать”.

лат. villa “загородный дом” – чув. vělle “улей”.

лат. virga “ветка, прут” без соответствий в других индоевропейских языках (см. W.) – др.-тюрк. bergä “розги, прут, хлыст”, хаккани, уйгурский berge “кнут”. Джерард Клоусон (Gerard Clauson) пишет: «Предполагается, что это заимствование из латинского virga ‘прут, палка’ принятое через посредство среднеперсидского, но не видно никаких следов этого слова персидском, и теория необоснованна» (Clauson Gerard , 1972, 363). Сюда же относится венг. virgácz “прут, розга”, заимствование которого из латинского сомнительно. В таком случае, к ним можно сопоставить венг. virgone “проворный, юркий, живой”, которому есть соответствие в чувашском – virkěn “мчаться”. Очевидно, это странствующее слово, следы которого в разных, но близких значениях можно обнаружить во многих языках (напр, эрзя verka “быстрый”, рус. бирка и другие подобные славянские со значениями “прутик”, “сережка дерева” и др., нем. Birke и другие подобные германские “береза”, венг. virag “цветы”, мари вурго "стебель", курд. wurg “живой”). Если носители трипольской культуры были семитами, то первоосновой всех этих слов может быть слово близкое к ар. firh и др.-евр. perax “цветок”. Тогда лат. virgō “девственница” неясного происхождения (W.) следует отнести сюда же (ср. "дефлорация").

лат. vulgus , volgō , vulgus “народ”, “стадо”, “толпа”, лат vulgaris “обычный, простой” – чув. pulkkă “стадо”, “стая", "толпа”, булгары – название одного из тюркских племен, нем. Volk , анг. folk , "народ", др.инд. vargah "группа", несколько кельтских слов и этноним вольки тоже относятся сюда (W.)

Література

Мельничук О.С. (Ред.) 1982-1989 – . Етимологічний словник української мови. Київ.

Наделяев В.М., Насилов Д.М., Тенишев Э.Р., Щербак А.М. 1969. Древнетюркский словарь. Ленинград.

Фасмер Макс. 1964-1974. Этимологический словарь русского языка. Москва. «Прогресс».

Clauson Gerard, Sir (1972). An Etymological Dictionary of Pre-Thirteenth-Century Turkish. Oxford.

Frisk H. (1970). Griechisches etymologisches Wörterbuch. Heidelberg.

Hübschman Heinrich (1972). Armenische Grammatik. Erster Teil. Etymologie. Hidelsheim – New York.

Kluge Friedrich (1989). Etymologisches Wörterbuch der deutschen Sprache. Berlin – New York.

Meyer-Lübke W. (1992). Romanisches etymologisches Wörterbuch. Heidelberg.

Pokorny J. (1949-1959). Indogermanisches etymologisches Wörterbuch. Bern.

(W.) – Walde A. (1965). Lateinisches etymologisches Wörterbuch. Heidelberg.

Специальность ВАК РФ10.02.02
Количество страниц 160

ГЛАВА 1. ПРОБЛЕМЫ ИЗУЧЕНИЯ ЭТНОКУЛЬТУРНОЙЛЕКСИКИ

ТЮРКСКОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ

1.1. Вопросы ономастики в русском и тюркских языках

1.2. Особенности лексики в ономастике тюркских языков

1.3. Происхождение и развитие тюркских заимствований

1.4. Сопоставительное изучение русской и тюркской лексики

ГЛАВА II. ПОНЯТИЙНО-ТЕМАТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ОНОМАСТИЧЕСКОЙ ЛЕКСИКИ ТЮРКСКОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ

2.1. Общая этнокультурная лексика тюркского происхождения в русском языке

2.2. Антропонимы тюрского происхождения в русском языке

2.3. Оронимы и ойконимы тюркского происхождения в лексике русского языка

2.4. Топонимы и этнонимы в лексике русского языка

2.5. Мифонимы тюркского происхождения в русском языке

ГЛАВА III.СЕМАНТИКО-МОРФОЛОГИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА

ОНОМАСТИЧЕСКОЙ ЛЕКСИКИ ТЮРКСКОГОПРОИСХОЖДЕНИЯ В

РУССКОМ ЯЗЫКЕ

3.1. Синонимия в ономастике русского языка

3.2. Омонимия в системе мифологической ономастики

3.3. Морфологическая структура ономастической лексики тюркского происхождения

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Этнокультурная лексика тюркского происхождения в русском языке»

Настоящая диссертационная работа посвящена системно-комплексному исследованию заимствованных тюркских лексем этнокультурного содержания в русском языке. Всестороннее исследование этнокультурных элементов, их лексического и морфологического строя является одной из актуальных задач языкознания, ибо их сравнительно-сопоставительный и сравнительно-исторический анализ может дать ответ на многие не вполне ясные вопросы морфолого-лексического состава и исторического прошлого русского языка. Вопросы семантического, лексического и этимологического развития этнокультурных компонентов русского языка рассматриваются в диссертации в комплексе с проблемами их происхождения и классификации.

Исследование, прежде всего, ориентировано на то, что лексика и морфология в русском языке еще недостаточно изучены в сравнительно-историческом аспекте и в его отношении к тюркским языкам. Сравнительно-историческое исследование этнокультурных терминов требует выделения значительного пласта заимствований из тюркских языков, что является достаточно сложной и трудоемкой задачей. О сложности данной проблемы говорит тот факт, что в существующих работах мнения различных исследователей по проблеме происхождения ориентализмов и определения конкретного языка - источника тюркизмов во многом расходятся. По этой причине в диссертации сделана попытка широкого освещения вопроса о происхождении тюркизмов с привлечением данных по тюркским и индоевропейским языкам.

Лексика любого языка делится на слова, обозначающие общечеловеческие понятия, и слова с национальными этнокультурными значениями.

К словам с общечеловеческими значениями относятся, во-первых, служебные части речи, числительные, местоимения и некоторые разряды наречий, во-вторых - имена и глаголы, обозначающие общечеловеческие, практически вневременные и внепространственные понятия, например, "молод", "стар", "хорош", "плох", "дитя", "мужчина", "вода", "небо", "есть", "спать", "ходить" и т.п.

К этнокультурной лексике относятся: 1. Названия природных явлений, характерные для той области, где живут носители данного (определенного) языка. 2. Лексика материальной культуры. 3. Лексика духовной культуры: а) термины родственных и семейных отношений и половозрастной классификации людей; б) термины общественных отношений; в) слова, относящиеся к духовной жизни людей (музыка, искусство, развлечения), образованию и воспитанию; г) слова, характеризующие людей в системе общественных связей и ценностей; д) слова, относящиеся к мифологии, фольклору и обрядам (Ахметьянов, 1981, 52).

Необходимость исследования в совокупности этнокультурной лексики русского и тюркских народов диктуется самим материалом: данные по отдельным языкам дополняют друг друга и позволяют определить генезис и пути развития целого ряда понятий и выражений. Русский и тюркские языки и народы за последнее тысячелетие, т.е. в период их формирования в таком виде, в каком мы их сегодня видим, развивались в одинаковых или весьма схожих социально-политических и хозяйственно-экономических условиях, входили в состав одних и тех же государственных образований: Булгарию (Поволжскую Булгарию), Золотую Орду, Казанское ханство и Российскую империю. Это обстоятельство предопределило интенсивное взаимовлияние.

В то же время тюркские регионы России, слабо обособленные в географическом отношении, были подвержены сильнейшим внешним влияниям. Особое значение имело при этом то, что все тюркские народы российского государства входили в широчайший круг близкородственных тюркских народов, которые находились в непрерывном культурном общении в силу этнических, языковых, религиозных и прочих связей.

Исчезновение тюркских государств на территории России и создание Российской империи, переселение русских еще более осложнили этнокультурные отношения. Всякий раз, когда сменялась государственная власть, изменялись культурные установки, т.е. ориентации на определенные источники и стандарты культуры, а это приводило к переоценке ценностей, что отражалось и на судьбах слов, выражающих понятия, связанные с мифологией, фольклором, обрядами и другими этнокультурными понятиями. Все это делает этимологическое исследование слов, общих для русского и тюркских языков, трудным и важным, особенно если учесть, что история данных народов недостаточно освещена в письменных памятниках.

Актуальность темы исследования обусловлена рядом обстоятельств. Прежде всего, следует отметить, что русский язык характеризуется не только рядом специфических фонетических и грамматических особенностей, но и наличием в его лексике своеобразных характеристик, обусловленных историческими контактами с другими языками - как с генетически родственными, так и неродственными.

Значительное место в лексике русского языка занимают тюркизмы. Хотя некоторые аспекты тюркизмов в русском языке в той или иной мере затронуты в научных статьях и монографиях различных исследователей, однако в целом тюркская лексика еще не подвергалась всестороннему монографическому исследованию. Между тем тюркизмы характеризуются яркими специфическими признаками фонетического, семантического и морфологического порядка. На материале тюркизмов можно проследить различные звуковые процессы, лексико-семантические явления, морфологические изменения, что, безусловно, представляет значительный интерес для исследования русского и других славянских языков.

Для русского языка результаты комплексного исследования тюркизмов, в особенности этнокультурной лексики, могут послужить неоценимым источником восстановления отдельных фрагментов его истории.

Объект исследования - выявление лексических единиц тюркского происхождения, связанных с различными сторонами жизни и быта славянских народов. Недостаточная изученность русских ориентализмов в межкультурной перспективе требует комплексного анализа этнокультурных терминов тюркского происхождения в русском языке.

Предметом исследования являются этнокультурные лексические компоненты тюркского происхождения в русском языке.

Материал и источники исследования. Основным источником послужил материал русского литературного языка и фольклора. Кроме того, привлекается материал диалектов русского языка, а также других родственных славянских языков. Использованы также данные ряда старописьменных памятников и материалы словарей по русскому и контактным языкам.

Теоретико-методологической основой работы послужили труды известных отечественных и зарубежных специалистов-лингвистов по славянским, тюркским, арабскому, персидскому и индоевропейским языкам по аналогичным проблемам.

Степень изученности темы. Лексико-семантические и этимологические аспекты заимствованной этнокультурной лексики русского языка в монографическом аспекте изучаются комплексно впервые нами. В работе сделана попытка осветить пути проникновения тюркизмов в русский язык и показать степень адаптированности лексем языком-заимствователем.

На защиту выносятся следующие положения исследования:

1. Значительная часть этнокультурной лексики тюркского происхождения в русском языке представлена в виде связанных корней в составе основ, содержащих общие корни, но имеющих различное морфологическое оформление.

2. Выделение в русской заимствованной ономастике трех основных лексико-семантических пластов (антропонимов, топонимов, этнонимов) позволяет представить характер тюркской ономастики, ее отличительные и общие с остальными языками признаки.

3. Многие тюркские антропонимы в русском языке сохраняют связь с тюркскими этнонимами, выступают как коррелятивные пары, отличаясь вокализмом и консонантизмом. Этимологический анализ тюркских омонимов в русском языке дает возможность предположить, что в «. большинстве случаев первичные термины восходят к общему этимону, который является основой дальнейших семантических изменений.

4. Многие тюркские омонимы заимствованы контактными языками, * представляют производные формы благодаря дальнейшему морфологическому развитию тюркских корней и основ.

5. Результаты лексико-тематического и лексико-семантического исследований мифологической и ономастической лексики русского языка свидетельствуют, что заимствованные лексемы обладают признаками, характерными для всех тюркских языков.

Цель исследования. Основная цель нашего исследования заключается в выявлении и всестороннем, системно-комплексном описании этнокультурных элементов русского языка. Достижение этой цели требует постановки и решения ряда конкретных задач:

Анализ лексической структуры тюркских этнокультурных лексем в русском языке;

Установление и выявление архетипов и праформ в системе тюркской этнокультурной лексики в русском языке;

Выявление понятийно-тематических и лексико-семантических разрядов этнокультурных тюркизмов и определение их места в лексической системе русского языка;

Сравнительно-исторический анализ отдельных лексем в плане разрешения проблем их происхождения;

Характеристика фонетических, семантических и морфологических изменений тюркизмов в системе русского языка и по возможности их причинное обоснование.

Научная новизна исследования. Данная работа представляет собой комплексное многоаспектное монографическое исследование этнокультурных терминов тюркского происхождения в русском языке. В ней последовательно рассматриваются фонетические, морфологические и лексико-семантические особенности этнокультурных элементов русского языка. Проблема происхождения тюркизмов - одна из достаточно сложных и спорных проблем. В этой связи в диссертации дано широкое освещение этого вопроса с привлечением данных по тюркским, семитским, ^арабском^ и индоевропейским языкам. Научная новизна работы состоит и в том, что здесь определены и подробно освещены различные фонетические, семантические и морфологические процессы, характерные для тюркизмов русского литературного языка и его диалектов.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что исследование исконных элементов и ориентализмов на фонетическом, лексико-семантическом и морфологическом уровнях имеет первостепенное значение для разработки вопросов описательной и сравнительно-исторической фонетики, лексикологии и морфологии русского языка. Результаты исследования тюркских лексем и морфем проливают свет на ряд невыясненных вопросов фонетики, морфологии, лексики и семантики русского языка в системе тюркизмов, что дает возможность проследить историю развития его многих структурных закономерностей на разных уровнях. Решение же таких задач невозможно без выделения значительного пласта тюркизмов и их всестороннего и системного исследования.

Практическая ценность работы состоит в том, что материалы и результаты исследования этнокультурных элементов в русском языке могут быть использованы: 1) в практике преподавания русского языка в школе и в вузе (спецкурсах и спецсеминарах по лексикологии); 2) при составлении учебников и учебно-методических пособий для студентов по соответствующим разделам, 3) при составлении различного рода словарей, в том числе и при составлении этимологического словаря русского языка; 4) в исследованиях по истории, этнографии и социологии.

Методы исследования. В диссертационной работе в основном используются сравнительно-исторический, сравнительно-сопоставительный и типологический методы с аппеляциями исторического и сравнительного характера к близкородственным языкам и к диалектам славянских языков. Попытки уточнения этимологии ряда лексических единиц потребовали широкого применения и методики сравнительно-исторического анализа. В ряде случаев результаты синхронного анализа освещаются в аспекте диахронии, привлекается также метод типологического анализа.

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования обсуждались на заседании кафедры карачаевской и ногайской филологии и кафедры русского языка Карачаево-Черкесского госуниверситета (2001-2005), а также на научных итоговых конференциях преподавателей и аспирантов Карачаево-Черкесского госуниверситета (20022005), результаты исследования нашли применение и в преподавательской деятельности, в работе со студентами. По теме диссертации опубликованы статьи и тезисы, в которых отражаются основные положения и результаты проведенного исследования.

Структура и объем исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка: использованной литературы и условных сокращений.

Заключение диссертации по теме «Языки народов Российской Федерации (с указанием конкретного языка или языковой семьи)», Баучиева, Зайнеф Борисовна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Сравнительно-типологическое изучение заимствованной ономастической лексики русского языка показывает, что она содержит несколько пластов различного хронологического уровня. Значительная часть мифологической лексики русского языка включает в себя слова, заимствованные из тюркских языков. Она содержит несколько разделов: а) огузско-полирегиональная ономастика, т.е. онимы, характерные не только для тюркских языков, но и для некоторых алтайских языков. Большая часть данной лексики представлена в виде связанных корней, т.е. в составе основ, содержащих общие корни, но имеющих различное морфологическое оформление; б) огузско-общетюркская ономастика, т.е. слова, известные в пределах огузских и других тюркских языков, но не распространенные в других алтайских языках; в) огузско-межтюркская ономастика, т.е. слова распространенные в основном в огузских языках, но имеющиеся также и в некоторых остальных группах тюркских языков; г) собственно огузская ономастика характерна только для огузских языков и отсутствует в других тюркских языках, (отсутствующие в других неогузских тюркских языка^.

Выделение в русской заимствованной ономастике трех основных лексико-тематических пластов: антропонимов, топонимов, этнонимов - дает достаточное представление о характере тюркской ономастики, ее отличительных и общих с остальными языками признаках.

В составе ряда русских антропонимов, заимствованных из тюркского источника, встречается оппозиция твердорядных и мягкорядных гласных: -а-= -э- = -и-, выполняющая смыслоразличительную функцию;

Ряд заимствованных антропонимов в русскому языке сохранился лишь в составе пассивной лексики, стали архаизмами и в литературном языке не употребляются. Антропонишв русском языке сохраняют вокативные, или звательные, формы тюркских первоисточников. Ряд антропонимов сохраняет формы с ласкательным или уменьшительным значением, выраженных в тюркском первоисточнике при помощи различных суффиксов.

Многие тюркские онимы в русском языке обладают полисемантичностью. Многие тюркские антропонимы русского языка сохраняют связь с тюркскими этнонимами. Некоторые тюркские антропонимы в русском языке выступают как коррелятивные пары, отличаясь вокализмом или консонантизмом, где один из компонентов употребляется в качестве антропонима по мужской линии, другой - женской.

В образовании тюркских онимов русского языка определенную роль играют словосочетания: а) сочетание антонимов; б) сочетание синонимов; в) определительные сочетания; г) собирательные сочетания.

Этимологический анализ тюркских онимов русского языка дает возможность предположить, что в большинстве случаев первичные термины восходят к общему этимону, который и является основой дальнейших семантических видоизменений. Структура многих онимов определяется особенностями не только семантических процессов, но и фонетических. Периферийные фонетические особенности тюркских терминов в системе мифологической ономастики оказывают значительное влияние на раскрытие этимологической структуры тюркских мифологических терминов.

Восстанавливаемые исходные семемы ряда тюркских онимов русского языка получают типологическое подтверждение на материале остальных тюркских и алтайских языков. Многие тюркские онимы русской мифологии были заимствованы контактными языками. Большей частью тюркские онимы представляют собой производные формы.

Многие тюркские онимы русского языка представляют собой дальнейшее морфологическое развитие тюркских корней и основ. Наличие в русской ономастике значительного количества разнообразных специфичных терминов и в особенности названий народов указывает на их знакомство с древнейших времен со многими другими древними этносами.

Этимологический анализ тюркских онимов русского языка полностью базируется на их лексическом материале, что свидетельствует об исконности основных компонентов данного лексико-тематического разряда.

Русские онимы тюркского происхождения, обладая фонетико-семантическими отличительными признаками, имеют в то же время общие черты и с некоторыми монгльскими параллелями. Многие онимы являются результатом семантического развития определенных лексем. Некоторые русские онимы тюркского происхождения перешли в разряд архаизмов.

В плане исторической морфологии следует отметить, что многие тюркские онимы русского языка - результат морфологического развития. Сравнительно-типологическое изучение русской мифологии и ономастики позволяет установить, что многие термины по указанным лексико-тематическим разрядам имеют прямую генетическую связь с соответствующими терминами монгольских и тунгусо-маньчжурских языков.

Фонетическая структура тюркских элементов русской мифологической ономастики полностью соответствует фонетическим особенностям тюркских языков. В своей основе тюркские варианты в фонетическом аспекте являются вторичными формами, поскольку они почти всегда - результат закономерных фонетических изменений.

Семантическая структура тюркских онимов русской мифологии и ономастики характеризуется значительной разветвленностью семем, связанных друг с другом различными смысловыми отношениями. Все лексико-тематические разряды онимов, анализируемых в данной работе, связаны между собой самым тесным образом.

В работе приводится этимологическая характеристика ряда русских мифологических терминов тюркского происхождения. В некоторых случаях наше мнение совпадает с предположениями предыдущих исследователей, во всех остальных случаях дается новое этимологическое толкование. Касаясь проблемы исконной и заимствованной лексики русского языка^ следует отметить, что среди исследованных нами терминов некоторые могут быть отнесены к заимствованиям, но в подавляющем большинстве случаев указанные термины являются исконно тюркскими. Результаты лексико-тематического и лексико-семантического исследования мифологической и ономастической лексики русского языка позволяют утверждать, что все эти заимствованные лексемы обладает всеми теми признаками, которые характерны для всех тюркских языков.

Морфологические особенности мифологической и ономастической лексики русского языка ярко выявляются на материале именного и глагольного словообразования. В системе тюркского мифологического и ономастического словообразования наиболее характерными являются суффиксы: -з;- т; -дыз// -дыр; -ки; -кю: -ш; -н; -ур; -кар, -гар.

Таковы основные итоги первого опыта описательно-типологического изучения мифологической и ономастической лексики тюркского происхождения в русском языке, дальнейшее изучение которой является актуальной задачей современного русского и тюркского языкознания.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Баучиева, Зайнеф Борисовна, 2005 год

1. Абаев В. И. Осетинский язык и фольклор. М.-Л., 1949. - Т. I.

2. Адилов М. С. Сложные слова в современном азербайджанском языке: Автореф. дисс. канд. филол. наук. Баку, 1958.

3. Азербаев Э.Г. Вопросы тюркско- японских языковых связей: Автореф. дис. канд. филол. наук.-Алма-Ата, 1982.

4. Александров Л.С. О понятии синонимии // Лексическая синонимия. -М., 1967.

5. Азимов П. Туркменский язык (Словообразовательные аффиксы). -Ашхабад, 1950.

6. Алексанян Ж.С. Историческая и функционально-стилистическая характеристика русских фразеологизмов библейского происхождения. Автореф. дис.канд. филол. наук. Махачкала, 2002.

7. Алексанян Ж.С. Библейские фразеологизмы в организации спецзанятий в Вузе // Гуманитарные науки и новые технологии образования.Тез. докл. Махачкала, 2001.

8. Алиев Ф.Ф. Очерки по лексике языка турок Казахстана. -Алма-Ата, 1973.

9. Аманжолов С. А. Вопросы диалектологии и истории казахского языка-Алма-Ата, 1959.

10. Амиров Г.С. Синонимы в произведениях Г.Тукая. // Тюркская лексикология и лексикография. М., 1971.

11. Амосова М.Н. Слово и контекст // Ученые записки ЛГУ. Л., 1958.

12. Антонов Н. К. Исследование по исторической лексике якутского языка: Автореф. дисс. д-ра филол. наук. -Якутск, 1973.

14. Аракин В.Д. Сложные существительные с первым компонентомприлагательным цвета в турецком языке. // Turcolodika. К 70-летию академика А.Н.Кононова. JL, 1976.

15. Асланов В.И. Историческая лексикология азербайджанского языка: Автореф. дис. канд. филол. наук-Баку, 1973.

16. Асланов В.И. О лексических параллелях в «Кутадгу Билик» и в азербайджанском языке. // СТ, 1970. № 4.

17. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М., 1966.

18. Ахметъянов Р. Г. Общая лексика духовной культуры народов Среднего Поволжья.-М., 1981.

19. Ахундов А. Опыт фонетического обобщения и грамматического описания частей тела в азербайджанском языке // СТ, 1976, №5.

20. Ахундов А. Названия частей тела человека, оканчивающиеся на -з в азербайджанском языке // Советская тюркология. Баку, 1978. -№3.

21. Багиров Г. Лексико-семантическое развитие глагола в азербайджанском языке: Автореф. дисс. . д-ра филол. наук. -Баку, 1966.

22. Базел Ч. Е. Лингвистическая типология // Принципы типологического анализа языков различного строя. М., 1972.

23. Базилхан Б. Краткая сравнительно-историческая грамматика монгольского и казахского языков. Алма-Ата, 1974.

24. Байрамов Г.А. Основы фразеологии азербайджанского языка: Автореф. дисс. д-ра филол. наук. -Баку, 1970.

25. Бакиров М.Х. Генезис и древнейшие формы общетюркской поэзии.Автореф. дис.д-ра филол. наук. Казань, 1999 .

26. Бакиров М.Х. Мифология, фольклор жанрлары Ьэм шигырь гыйлеме буенча мэкалэлэр сериясе (Серия статей по мифологии, фольклорным жанрам и теории стиха) // Эдэбият белеме сузлеге (Словарь литературоведческих терминов) .-Казан, 1990 .

27. Бакиров М.Х. Сак белэн Сок кайлардан килэ? (Откуда пришли Сак28

Обратите внимание, представленные выше научные тексты размещены для ознакомления и получены посредством распознавания оригинальных текстов диссертаций (OCR). В связи с чем, в них могут содержаться ошибки, связанные с несовершенством алгоритмов распознавания. В PDF файлах диссертаций и авторефератов, которые мы доставляем, подобных ошибок нет.